Моя армия

[Хома]

Абрам Написал(а):
-------------------------------------------------------
> Нет, там действительно моя музыка и песни!

ты еще и поешь? разносторонний парень!!

[Май 5]

Я не удивлюсь, если Абрам ещё танцует брейк и пасодобль. А в свободное время игрет на скрипке!(

[Хома]

Май 5 Написал(а):
-------------------------------------------------------
> Я не удивлюсь, если Абрам ещё танцует брейк и
> пасодобль. А в свободное время игрет на
> скрипке!(

брейк знаю, а второе матерное слово что обозначает?

[Май 5]

Хомыч, тебе стыдно не знать, что
основное отличие пасодобля от других танцев — это позиция корпуса с высоко поднятой грудью, широкие и опущенные плечи, жестко фиксированная голова, в некоторых движениях наклоненная вперед и вниз.
Ну вот так примерно
http://www.youtube.com/v/FGxK7R30Ggg
Ты там у себя не мёрзни давай пасодобль осваивай, пока обещанное потепление не дошло до вас!

[Хома]

Саша! пришло обещанное тобой тепло: утром -5 и крупа сыпет.Жди, к вечеру пришлю к тебе- хватит тащится!Спасибо за пасодоболь!! век не забуду!

[Абрам]

12 декабря. Утром все солдаты части в сопровождении офицера поехали на ПАЗике голосовать на третий подъём, расположенный ниже, ближе к железной дороге. И получилось как обычно: приходишь голосовать ты, а результат записывает другой. Вот результат моего голосования: конституцию России не принимаю, свой голос отдаю партии «Выбор России». То есть за Гайдара, хотя я против него.
 Слышал разговор офицеров, что в какую-то часть уже прибыл карантин из Семипалатинска, а это значит казахи. И Вертоголов подтвердил, что к 3 января этот карантин раскидают по частям.
Теперь я решил писать этот дневник в свободное и подходящее время. Потому, что в любой момент может всё измениться так, что возможности писать у меня уже не будет.
 На КП принесли мощную печку, нагревается она не докрасна, но всё-таки стало теплее. Плохо, что ТЭН без кожуха, я уже несколько раз подпалил валенки, грея замерзающие ноги.
 Целый день на КП никого нет: КДС на «Ромашке», там тепло; оперативный тоже из-за холода на КП ушёл в кабинет Пухало, это по коридору до конца и направо, там есть диван и радио.
 А я целый день тем и занимаюсь, что 15 минут пилю на узле квадраты из асбестовой плиты, потом час отдыхаю и дежурю на КП. И никак не могу отпилить одну штуку.
 На ужин я пошёл вперёд части, ещё и Вовку захватил с собой. Сегодня была молодая повариха. Значит, покушаем нормально. Она меня называет по имени. Утром в шесть часов я часто звоню на «Ромашку», где она ночует и бужу её.
 На ужине как обычно была капуста с мясом, два кусочка хлеба, порция масла и кружка сладковатого чаю. Казах из наряда прикопался: «Чё такое?» и так далее, но это были мелочи.
 По вечерам, после ужина зачёркиваю в календаре прошедшее число, день можно считать законченным, и ничего больше не должно произойти. Если никто из казармы не позвонит, типа Колещука (найди курить), или Слава начнёт куражиться насчёт уборки на узле связи или пилить плиту. Пойду лучше убираться в штабе, чем на узле.
 Звонила моя бывшая подруга, мы с ней полчаса разговаривали открыто, потому, что ни у нее, ни у меня никого рядом не было. Она сообщила, что после Нового года за мной приедут мои родители, а её отец попробует договориться насчёт моего перевода. У меня появилась ещё одна надежда. Подруга хочет тоже приехать, соскучилась, любит и ждёт.
13 декабря. Лейтенант Ильин всё-таки обменял наши советские рубли и вернул нам с Вовкой по 17 теньге. И днём мы на 2 теньге купили в буфете буханку хлеба.
Ещё Вовка получил из дома посылку, часть отдал контрактнику Малютину (водителю ПАЗика) и дежурному по связям на ПУСе. И ночью мы на коммутаторе покушали сало, вяленую рыбу, колбасу, чеснок, попили чаю с хлебом, повидлом и конфетами. После этого я принялся пилить асбестовую плиту, а Вовка лёг спать, задание Павлючука он отложил на утро. То, что мы вчера напилили, оказалось ненужным. А сегодня надо пилить и пилить по новой, ещё больше чем вчера.
14 декабря. До обеда у меня получилось поспать, а после Центр начал передавать на телеграфный аппарат целеуказания. Оперативный принимал их, а я сидел за телефонами. Ночью ожидались боевые работы (выезд автобуса за боевиками в час ночи), значит, поспать ночью мне, не получиться. Боевиками здесь называли совсем не чеченских сепаратистов, да и чеченских событий тогда ещё не было, а офицеров со станций, которые приезжали в часть и участвовали в «витках», то есть управляли антеннами. Виток- это оборот спутника вокруг Земли.
 Офицеры говорят, что завтра на полигоне будет заседать военная коллегия, решать вопрос о Байконуре. Моё впечатление, что коллегия так ничего и не решит.
Как обычно вечером пришла серая кошка, всё-таки какое-то явление, а уже приятно погладить её, послушать её мурлыканье. Бывает, она всю ночь спит у меня на коленях.
Надеюсь, что день закончился. Конфликтов с казахами не было. Я уже задумываюсь, а чего мне не хватает? Ямы не копаю, строевой не занимаюсь, физически не утруждаюсь; работа моя лёгкая, служить можно. А то, что мало сплю – это ерунда. Я зачеркнул число в календаре, но.…Тут же позвонил дежурный по связям прапорщик Думовицкий и вызвал меня на ПУС убираться. А Славик сидел рядом с ним и делал вид, что ремонтирует телевизор. Хотя обязанность убираться на ПУСе была его. Я промолчал и убрался, но в следующий раз откажусь.
Оказалось, что не всё прекрасно в моей службе. Короче хорошо там, где нас нет!
Русских пацанов с каждым днём остаётся всё меньше:
- одного родители забрали в увольнение, обратно он не вернулся.
- другой в госпитале с аппендицитом уже месяц лежит, и в часть я думаю, он не вернётся.
- третий тоже в госпитале с энурезом, говорят, его комиссуют.
- четвёртый пытался повеситься и вскрыть вены, увезли в ПСО.
- к пятому приехала мать и уговорила командира отпустить сына в отпуск. Обратно он не вернулся.
Нас всё меньше и меньше. Часть наша полковая, а по списку 27 солдат. Из них русских – трое на узле, один на ЦРП, один на бане, четыре в котельной, один в санчасти. Но не все эти десять русских нормальные пацаны. Я уже дрался с Каспером и Колещуком.
Ночью, часа в четыре я уснул в кресле, и чуть не проспал – в 6.00 надо было будить КДСа и повариху. А я проснулся в 5.50.
15 декабря. Завтракал даже после части, всё ждал на КП оперативного. А потом по указанию КДСа, притащил из солдатской столовой в чане горячую воду в офицерский буфет.
Зато потом спал целый день, и никто меня не беспокоил.
 Днём в буфете купил буханку хлеба. Узнал, что с пятницы (17 декабря) буфет переходит на расчёт российскими рублями. А у меня одни теньге. Попробую потом договориться с буфетчицей, забирать оставшиеся там после обеда куски хлеба.
На ужине пищу накладывала повариха, мне досталось добавка - чашка супа, оставшегося с обеда. Но казахи из наряда по столовой докопались до меня. Мало того, что я должен стол за собой вытереть, так и посуду свою помыть. Помыл, мне не трудно.
Вечером я, как и договаривался с родителями, сидел и ждал от них звонка. Ко мне заглянул Серёга Вешетов лежащий в санчасти, мы посидели и покурили. Его заколебали казахи, все ноги испинали. Он хочет перевестись из котельщиков к нам на узел связи. Я посоветовал ему поторопиться. Ведь это и для меня и для него лучше. Хоть нормальный пацан будет с нами на смене.
 Но звонка от родителей не было. Ещё кто-то параллельно подключился к городскому телефону. Боюсь, что будут прослушивать.
 Ночь у меня будет не голодной, кроме хлеба, мне Вовка оставил немного сала и колбасы со своей посылки. Ещё он рассказал, что они со Славой получили за ноябрь зарплату и решили складываться с казахами, праздновать Новый год, «ведь надо же общие дела и разговоры с ними заводить» - были его слова. Я был поражён этой новостью, это была явно Славика идея. Но я не хочу портить себе Новый год, поэтому чтобы не обижать Вовку, буду оттягивать получение денег до приезда с ПСО Лёхи. А там с ним решим, как поступать.
Поздно вечером всё-таки позвонили мои родители. Они обрадовали меня, что если до Нового года меня не переведут, то они вскоре приедут ко мне.
16 декабря. Утром на разводе командир сказал, что к Лёхе Лагодину в госпиталь приехали родители, вызвал из строя двух казахов, которые били Лёху. Их тут же отправили на «губу». Значит, Лёха застучал на этих двоих. Я даже представил, как он сидел в ПСО перед главврачём и перед повторным уколом «серы» раскололся. Моего земляка родители заберут домой.
До обеда мы с Вовкой по приказу Павлючука убирали кучи снега перед штабом, а Слава опять «шарил».
 В столовой на обеде ко мне подошёл наглый казах по кличке Тайсон.
-Смотри Женя, стучать не хорошо. Мы вас бить не будем, а загоняем уставщиной!
Сегодня был день казахской независимости, поэтому обед был праздничным: суп, плов с мясом и свеклой и компот. Вроде вкусно, но мало. Хорошо, что порции накладывала повариха.
После обеда была баня. Но я толком и не помылся, только намылил голову, как казахи начали приставать:
- Потери мне спину!
 Но я не стал этого делать. А тут ещё Славик, его казахи выгнали со своей кабинки, он ко мне втиснулся и начал потихоньку оттеснять меня. Я смыл с головы мыло и вышел из душа. Банщиком был тот же Каспер. Звали его Ромой. Он выдал мне порванное бельё, и менять его отказался.
 Если так будет и дальше идти, то я так и не вымоюсь весь. Я как-то отказался идти в баню, мне не хотелось испытывать этого унижения. Но Славик – наш старшина обрезал:
- Павлючук сказал, чтоб личный состав узла связи был чист и опрятен! Обязательно!
А разве есть смысл идти в баню, чтобы не помыться, получить тряпки вместо белья и быть униженным?
Ещё Славик передал, что Павлючук приказал мне ночью набирать в чай-бак снега и топить его на КП на ТЭНе, получившуюся воду носить в бочку для смыва в туалет на узел. Ведь в здании не было воды.
Я признался Вовке, что до Нового года собираюсь перевестись в Усть-Каменогорск. Просто я подготавливаю его, что складываться с ними и казахами на Новый год не буду, типа мне деньги нужны совсем для другого.
Вешетов сказал, что его на узел связи не переводят. Это плохо.
Сегодня на КП целый день сидит казах с казармы, он и ночевать остался. По его словам, так распорядился командир. Не знаю, что у него случилось в казарме, но на вечернем разводе Муха сказал перед строем, у  него есть сведения, что Лёху Лагодина, Казмиева и этого казаха бьют солдаты. Наверно из-за этого его из казармы поселили на КП. Ну а мне он нафиг здесь нужен.
Вчера я шиковал – съел целую булку хлеба, а сегодня ночь ожидается голодной. Как поёт Асмолов: «мы вчера курили сигареты, а сегодня рады и бычкам». Ведь я живу одним днём, если я оставлю на завтра, вдруг что-то со мной случиться и останется всё не съеденным. Вовка угостил сушеными яблоками из посылки. По-моему он душой за меня, чем за Славку. Но на деле….
Кошка стала приходить и днём погреться. Посмотришь – никаких у неё проблем, все гладят, по возможности угощают, кто, чем может.
17 декабря. Утром в 6 часов разбудил повариху Милу, она попросила проводить её от штаба до столовой, ей страшно одной. За это она угостила меня сигаретой с ментолом.  У меня как раз кончилось курить. После развода Цветков должен был ехать в город, я ему дал 10 теньге и заказал купить курить.
До обеда мне удалось поспать, а потом проснулся. На КП ни КДСа , ни оперативного. Зато за столом сидели Нурик (казах из наряда по столовой) и Колещук.  Витя сказал, что пока я спал, КДС попросил его временно посидеть на телефонах, ведь он до меня когда-то дежурил же здесь. Я присел к ним.
Вскоре с города приехал оперативный и при этих гостях вручил мне пять пачек «Примы». Сказав, что это Цветков передал, офицер ушёл.
Нурик попытался забрать одну пачку себе, но я не дал, объяснив, что это не мне, а лейтенанту Ильину надо передать. «Отстегнул» казаху пять сигарет, а пачки положил в стол.
После обеда на КП заявились Колещук и Каспер. Последний спросил сигарету. Я взял из открытой пачки и угостил его.
КДС сегодня сказал, что знает место, где можно обменять рубли на теньге – 185 к одному и купить по дешёвке сигареты. Если, что он будет иметь меня в виду. Ну, где же он раньше был? Рубли я уже обменял, сигареты купил.
Убираясь в строевой части (кабинет напротив КП), я видел документ, что наш бывший фельдшер Пашка временно устроен в в/ч 02962 города Новороссийска.
На ужин я пошёл вперёд части. В столовой около плиты сидели контрактник Малютин и котельщики. Они тоже пришли рано, но ужин был ещё не готов. Они сидели и играли на гитаре, а я подошёл и тоже встал рядом. Малюта спросил, умею ли я играть на гитаре.
Я сыграл им то, что помню – свою «Погода изменчива», «Аванес» и «Бомжа» Сектора. Тайсон попросил написать ему слова «Бомжа», а Нурик текст «Аванеса», значит, им понравилось. Потом на ужине раздатчик пищи Тайсон всем дал по куску хлеба, а мне два:
- Это тебе за песню!
Вроде ничего не произошло, а приятно.
После ужина мне повезло, оперативный капитан Манапов предложил:
- Если есть желание, можешь поспать.
Долго уговаривать меня не надо, я лёг спать в комнате отдыха.
В 22.30 сработал мой будильник – мочевой пузырь, и я проснулся.
Позже в санчасти, Вешетов и казах с хоздвора пекли лепёшки, а я в обмен на сигареты, взял у них немного муки - ночью сделаю себе лепёшки на плитке оперативного.
Но в час ночи приехали боевой расчёт, и оперативный отправил меня на «Связник» (здание с антеннами позади штаба) к КДСу, смотреть телевизор.
Но скоро первая программа кончилась, и я вернулся на КП. Оперативного надо разбудить в 4.30, КДСа в 4.40.
Я опять задумываюсь над тем, чего мне не хватает в моей службе, из-за чего я стремлюсь перевестись в другую часть. Что меня там ждёт в новой части? Казахи ко мне стали лучше относиться. Когда они не докапываются, вроде так оптимистично думаешь, что служить здесь можно и даже с удовольствием. Работа у меня нормальная, не требующая физических и умственных усилий. А когда случаются конфликты, то сразу думаешь, как бы быстрее отсюда уехать. Впрочем, я решил прослужить два месяца – январь и февраль, пока не придёт молодое пополнение. А там уж решу – переводиться или нет.
19 декабря. Дня три назад договорились со Славкой насчёт мытья полов на узле связи: моем по очереди, день он, день Вовка и день я. Я был наивным, веря, что проблему, наконец, решили. А на самом деле – они два дня не моют, на третий Славка звонит мне и сообщает, что надо мыть полы. Вот такие мелочные, но проблемы.
На ужине до нас с Вовкой докопался новоиспечённый старшина роты Абзал, почему мы хотим уйти из столовой вперёд остальных. Тут и остальные казахи навалились на нас толпой. Неужели так будет до конца службы? Этот вопрос задаёт себе и Вовка.
Ночью сварганил себе лепёшек. Хотел пожарить одну картошку, и обнаружил пропажу в столе моего ножика. Конечно, у меня под подозрение попали Каспер и Колещук. С боевым расчётом ночью уехала и повариха. В столовой за неё остался Каспер значит, я в столовую завтра пойду с частью.

20 декабря. Моя полы в коридоре штаба, встретил майора Пухало. Он подозвал к себе и протянул пачку «Беломора»:
- Чтобы ты обеспечивал порядок за время своей службы!
 Сегодня мне пришлось мыть и на узле связи - коридор и туалет. А получилось это так:
Лейтенант Ильин был сегодня дежурным по связи, а Слава сидел с ним на ПУСе. Не знаю о чём они там говорили, но Ильин позвонил мне и сказал, что на узле надо мыть полы, Славка мол вымыл полы у себя на трёх станциях и на ПУСе, а Вовка сидит на коммутаторе, и отлучиться он не может.
 Ну что я мог сказать лейтенанту? Пришлось идти и мыть.
 Вовка сходил к замполиту Вертоголову  и объяснил, что если мы питаемся с частью, он не успевает менять женщину - контрактника на коммутаторе, а я на КП оперативного. Майор разрешил нам питаться вперёд части. Но теперь я буду чаще встречаться со Славкой, ведь он тоже на смене. А я не хочу с ним даже видеться, у нас с ним взаимная антипатия. Мои причины я уже описал выше. А у него ко мне, тоже понятны – ведь ему неохота самому всё делать на узле. Вот он и сваливает на меня, а я отказываюсь. А Вовка между нами.
 А всю причину таких негативных взаимоотношений между солдатами я видел в том, что в части остался один призыв. Нет ни духов, ни дедов, одни черпаки по выслуге.
С «губы» привезли тех двоих казахов, теперь они в казарме выглядят героями.
Поиграл в компьютер на КП. Но игра одна – «Тетрис», она однообразная, поэтому интерес к ней быстро пропал.
 На КП поставили большую печку, но её мощности не хватает на весь командный. А погода ни холодная, ни тёплая. Сижу в прожженном, уже почти зашитом бушлате, сапогах и шапке. Рядом с ТЭНом жарко, отойдёшь на метр – уже холодно. Звонили из Центра, чтобы мы готовили мазутовоз и приехали за мазутом для котельной. Но откуда у нас в части такая техника? У нас на ходу только автобус ПАЗ, командирский УАЗик и КАМАЗ.
 По возможности сплю и ночью, с часу до двух, а бывает удаётся поспать всего лишь полчаса. Уснёшь, а внутренний телефон звонит тихо. Вот его и надо услышать, проснуться и ответить. Ещё утром разбудить того, кто заказывал: КДСа, оперативного, ДЧ (дежурный по части), повариху и других.
Теперь у меня добавилась ещё одна обязанность – утром в 5.30 включать плиты в офицерском буфете. Чтобы они к приезду буфетчицы были уже разогреты. Я сам напросился на это. Почему? После обеда там остаются куски хлеба, бывает мука. С кулачёк отсыплю, замешу на воде тесто и в кружке кипятильником из двух лезвий сварю себе клёцки. Ночью ой как кушать охота.
Я рассказал Вовке, что умею фотографировать и играть на гитаре, и он загорелся идеей достать фотоаппарат, принадлежности для печати и гитару. Чтобы я научил его играть на ней.
21 декабря. Ночью с хоздвора убежал солдат Шпанов. Утром его вся часть ходила вокруг искала, не нашли. Это уже восьмой солдат в списке СОЧ.
После ужина я шёл в санчасть. Из казармы в этом же направлении шли Тмир, Колещук и Славка Редкобровый. Я удивился. Оказалось Колещук застукал обитателей санчасти за выпечкой лепёшек, и теперь он впряг Вешетова печь лепёшки для него. Серёга лежит с переломанными рёбрами, говорят, что это тот же Колещук постарался.
- А ты куда? – удивился Витя, - они будут печь только для меня.
Но я всё равно зашёл за ними в санчасть.
Вешетов пёк лепёшки и отдавал Колещуку, тот одну передавал Славке, другую оставлял себе. Они сидели и кушали, и ни с кем делиться не собирались. Мне ничего не оставалось делать, как посмотреть на жующие рожи и уйти. Вот такой мой непосредственный, не начальник, а старший – старшина узла связи рядовой Редкобровый. И как же можно его уважать, подчиняться и слушаться? Я не знаю.
22 декабря. На завтрак мы с Вовкой пошли вперёд части, но в дежурку за ДЧ не зашли, а сразу в столовую. Там уже начали потреблять пищу, как в помещение зашёл ДЧ и выгнал нас. Итак, позавтракать я успел только куском хлеба с маслом. Потом с Вовкой убирались на узле связи. В буфете хлеб стоил 200 рублей. Я дал Вовке теньге, и он уговорил буфетчицу продать ему буханку хлеба на эту «валюту».
На обед часть повёл КДС, оперативного не было, поэтому мне пришлось дежурить за телефонами. Вернувшись, КДС предупредил меня, что он долго на КП сидеть не собирается. Поэтому я побежал в столовую, на скорую руку пообедал и, придя на командный пункт, остался снова дежурить.
Перед ужином, я решил на ПУСе посмотреть телевизор. Но там был Слава, имени которого я даже произносить не хочу, он и начал:
-Что ты здесь пришёл? Убираться на ПУСе не любишь. Вот и иди к себе на КП.
Я назвал его нехорошим человеком в матерной форме, встал и ушёл. Мне надоело с ним спорить, ругаться. Вовка советует молчать. Но я не могу делать за других то, что мне прикажут. Когда-нибудь это всё выльется в большой конфликт.
 На ужин я пошёл вместе с частью, поэтому пришлось заходить в казарму на построение. Там Тайсон попросил поиграть на гитаре, и пока я играл, у меня «увели» одну варежку (я их положил на батарею). А ведь ещё только начало зимы.
 С казахами у меня отношения улучшаются. Тайсон даже объяснил, почему с их стороны к нам такое отношение. Потому что мы общаемся с чмырями Тмиром и Вешетовым. Но я не привык плохо относиться к людям, которые ничего плохого мне не сделали. Так я воспитан родителями. Как я могу чмырить этих двух, когда они почти каждый вечер пекут мне лепёшки в санчасти. Как Колещук? Нет, я не такой человек.
Но видимо для того, чтобы выжить придётся быть таким, как все.
 В Ленинске поймали нашего СОЧ  Шпанова с двумя «лыжниками» с Веги (ИП-4). Нам командир зачитал на вечернем разводе приказ о переводе этого дезертира в в/ч 13951 (ИП-1).
И ещё две мрачные новости: 1. В журнале КДС,  Лёха Лагодин из списка отпускников перешёл в список СОЧ. Значит, он обратно точно не вернётся.
2. Наш командир отказался от молодого пополнения, потому, что оно не нужно. Вот такая у него логика. Получается, мы до дембеля не станем никогда дедами, и конфликты между одним призывом так и будут продолжаться.
 С Вовкой поздним вечером съели буханку хлеба на двоих. Даже без чая, просто не было заварки. Потом Вовка ушёл к себе на коммутатор, а я остался читать книжку Суворова «Аквариум». Её принёс оперативный капитан Андросов, молодой офицер с чувством юмора. Всегда здоровается со мной за руку и называет по имени. Он часто с собой на дежурство приносил интересные книги. Вечером читал сам, а на ночь оставлял литературу мне.
 «Аквариум» я начинал читать раньше, но за ночь не успел тогда всю осилить. Я попросил капитана привезти её ещё раз. И сегодня я до боли в глазах читал её всю ночь, до утреннего развода. Но осталось ещё 50 страниц. Я плюнул, потому что читать уже не мог. А капитан взял и оставил мне книжку. Если бы я знал, то не торопился и глаза б не портил.
23 декабря. 13.46. до обеда остались считанные минуты, мне надо идти на построение, но КДса нет. Как и в прошлое его дежурство – на КП он за целый день ни разу не появился. А КДСом сегодня майор Сапин, он часто пропадает на своей Волге ГАЗ-21, не оставляя мне своих координат. Как я узнал позже, он скупает у солдат краденное и может на заказ привезти в часть водку.
Оперативный ушёл на обед вперёд части, поэтому мне придётся дожидаться его.
Получил ноябрьскую зарплату – 3000 рублей, а должен был получить 3420 рублей, но спрашивать об этом выдающего в ленинской комнате деньги подполковника Шульгина времени не было. Часть построилась возле казармы, а я припоздал. 420 рублей – это две булки хлеба. Надо купить их в буфете. Но меня ждал облом, хлеб привезут только в понедельник.
На обеде ко мне подошла повариха Инна и попросила после подойти к ней. Покушав, я подошёл, и она передала небольшой свёрток от Баcовых. В пакете был чай, шоколадка, лимон, банка абрикосового варенья и письмо.
В письме излагаются все варианты моего перевода, впрочем, приведу оригинальный текст этого письма:
« Здравствуй Женя! Ты верно отчаялся ждать от нас ответа. Не было случая. Сергей Григорьевич неоднократно подходил к Цветкову, чтобы тот привёз тебя на выходные к нам, но у того не получилось, не знаю почему.
Позвонить тебе не могли. Поздно в 9 -10 часов никуда не ходим, а домашнего телефона нет.
Теперь о деле: в штабе и в клубе места нет, видимо не получилось у майора. Но Сергей Григорьевич договорился в госпиталь. Вырваться он к тебе сейчас не может так, что попробуй сам. Тебе нужно попасть в госпиталь в любое отделение, и дать нам знать, что ты там. Если не получиться вызвать нас, то обратись к начальнику тыла госпиталя – Кондрашкину Борису Евгеньевичу. Объясни ситуацию, скажи, что от Баcовых. Понял?
Связь пока будем держать через вашу повариху Инну, она наша соседка. Если что, обращайся к ней. Она попробует поговорить с вашим медиком, чтобы он отправил тебя в госпиталь. Инна говорит, что ожидается набор солдат, все русские. Так что хвост морковкой. Мы планируем 26 декабря или 2 января ехать в Гай. Напиши домой. Вместе с письмом передаём 10 теньге. С наступающим Новым годом! Всего наилучшего.

Узнав, что у меня появилась возможность перевода, я начал сожалеть, что теряю хорошее место службы, где я постоянно с офицерами, никакой строевой, книги интересные читаю. У меня на КП в телеграфной комнате есть свой сейф, правда всегда открытый. В нём лежат мои письма, тетради, курево, картошка, подворотнички, иногда появляется и хлеб. Есть и городской телефон - связь с домом. И всё это я теряю. В госпитале это будет труднее, и личного времени уже не будет. Очень трудно принимать решение - переводиться или нет. Вот он - появился шанс, о котором я давно уже мечтал. И я пока решил до возвращения Басовых оставаться служить на Сатурне.
 После обеда была баня. Но я опять не помылся, успел только голову помыть. Опять один казах начал посылать: - Принеси мне полотенце!
 А я не пошёл, мы схлестнулись и подрались.
Питание смены вперёд части отменили.
Я перебрал свои запасы: у меня 3000 рублей + 14 теньге; курева: 60 сигарет «Примы» и 15 папирос «Беломора».
Вечером в санчасти Вешетов и Тмир наделали лепёшек, а я в полдвенадцатого открыл санчасть и взял нашу с Вовкой долю -4,5 штуки. А ночью, часа в три попили чай с лепёшками, намазанными абрикосовым вареньем. Его передали Басовы. Было вкусно, поэтому мы и съели за раз всю пол-литровую банку.
 Потом я лёг возле столов на стульях. Проснулся в 5.50, как раз в 6 часов надо было будить повариху и включать в офицерском буфете плиты.
24 декабря. Отдал на завтраке поварихе Инне письмо, что бы передала домой. Всё утро убирался на КП и в кабинете подполковника Толоконникова. А поспать удалось только с 15 до 18 часов.
Тмир, недавно вернувшийся из госпиталя, рассказал об условиях жизни там. Что нет ни воды, ни тепла. Он лежал в хирургическом отделении, я в ПСО, это совсем разные здания, а картина одинаковая. И меня что-то туда не тянет.
 Когда нет конфликтов, и есть что покушать на ночь, жизнь кажется прекрасной. Неохота терять место на КП. И с Вовкой мы друзья, а друзей предавать нельзя. Я ему про мой перевод ещё ничего не говорил.
 Казмиев сейчас работает на хоздворе. А у Вовки там знакомый – старший, 40 летний казах-контрактник. Когда-то мой друг менял на хоздворе старый телефон на новый. А сегодня Вовка договорился с этим контрактником, и по его просьбе Казмиев принёс мешочек муки. Я взял в санчасти плитку, и мы с Вовкой до часу ночи пекли и сразу ели лепёшки на КРОССе.
Потом он, наконец, меня постриг.
Жизнь и служба продолжаются.
25 декабря. Я до обеда спал, оперативный и КДС ушли, а на КП оставался Вовка, он делал телефон. Зашёл Колещук, по словам Вовки он рылся в моём открытом сейфе, где лежат мои вещи. И результат - украл пол лимона.
 После обеда оперативный капитан Манапов уехал в город, КДС подполковник Соенко ещё с обеда не пришёл, поэтому сижу за телефонами я. А после приезда Манапова, я спустился к Вовке на коммутатор. Там был и Слава, они пекли лепёшки. Мы вместе покушали.
Слава ушёл первым, а я остался с Вовкой поболтать. Но тут позвонил дежурный по связи, меня к телефону, и говорит, что надо убраться на ПУСе.
Я поднялся на узел, а там на ПУСе кроме дежурного контрактника сидят и смотрят телевизор Колещук и Слава. Ладно, чёрт с ними, я не стал обращать внимания, вымыл полы, но предупредил, что мою в последний раз. Что же теперь будет делать Слава? Жаловаться Павлючуку – начальнику узла связи, что ему как старшине я не подчиняюсь.
На ужин мы, смена узла связи -  я, Вовка и лежачий в санчасти худой и слабый парень Серёга Тмир пошли вперёд части. Поужинали и обратно, чтобы не встречаться с частью пошли другой дорогой. Часть в столовую идёт через баню, а мы пошли через «Ромашку».
- Видишь те огни,- говорю я Вовке по пути, показывая на город:- сегодня они будут близко!
Я просто прикалывался. И мне кажется, Вовка это понял.
- У тебя есть, что покушать?- развивал я тему дальше: - нет? У меня есть ногти и волосы.
Тмир молчал и шёл рядом.
- Деньги,- говорю:- нам не нужны. Главное сесть на поезд, завтрашний как раз едет в Ереван. А там нам паспорта сделают. Мы вступим в армянскую армию, нам дадут оружие. Вернёмся сюда и перестреляем всех виновных. Захватим штаб. Ты у нас, Вовка будешь революционным телефонистом, Слава революционным телеграфистом и так далее.
Ну, понятно, что я шутил. И всё это дойдя до штаба, забыл. А часов в двенадцать звонит с коммутатора Вовка, и рассказывает, что ему недавно звонил с санчасти Тмир. Он сказал, что тоже с нами едет в Ереван. Мы посмеялись над ним. И, наверное, зря. Может быть, человек был доведён до такого состояния, что готов был поверить и в прекрасную сказку.
 Интересно, я заметил, что лично мне писать правду намного легче, чем придумывать. Здесь каждый день событие. А в госпитале вряд ли будут такие яркие события.
26 декабря. Павлючук дал нам задание вырезать из бумаги снежинки и на нитках развесить их по коридору узла связи.
Хорошо, что воскресенье - мне удалось поспать и до обеда и до ужина.
К Вешетову приехала мать. Я на обед заходил в санчасть за ним и Тмиром. Меня угостили хлебом с колбасой, чай с печеньем и конфетами. Скорее всего, мать увезёт сына. Говорят, она уже договорилась, что он будет служить в Анапе.
А ночью мы опять на КРОССе до 4 часов пекли лепешки, и пили чай.
27 декабря.  Вот и исполнилось ровно шесть месяцев, как я ушёл из дому, осталось ещё один год, а это 365 дней или 54 недели, или 8760 часов. Не так уж это и мало. Обычно каждый месяц 27 числа ко мне звонят родители, это стало уже традицией. Но, не дождавшись их звонка, заказываю сам у почтальонши переговоры на 2 теньге, на двенадцать ночи.
 На обеде повариха Инна передала от Басовых фотографии, где я с родителями фотографировался в увольнении и 5000 рублей. Поэтому я после обеда решил зайти в буфет и купить хлеба, но его уже до меня раскупили.

С госпиталя выписали и привезли в часть Женьку Горянова, и одного навороченного казаха, который уже сегодня приметил мой ничем не выделяющийся ремень.
После ужина можно считать, что день окончен, если Слава ничего нового не придумает.
 Раньше я придя на КП, закрывался как бы в ракушку, и чем скорее, тем лучше. А теперь «червь» в виде Славы подтачивает яблоко изнутри. И все распри у нас в основном из-за уборки на узле связи.
Точно я предвещал, позвонил Слава и говорит:
- Приди на ПУС убираться!
-Я не обязан там убираться! – Был мой ответ.
- Ты ещё поговори,- начал Слава. А рядом со мной на КП в это время сидел КДС – необщительный и строгий майор Матвеев. Он весь наш разговор слышал, взял у меня трубку и вызвал Славу на КП. И здесь же устроил ему нагоняй, что на мне мытьё полов всего штаба, а на узле их два солдата. Слава возразил, что доложит об этом Павлючуку (а я этого и ожидал). Но майор отрезал, что тогда он доложит командиру части.
Всё, наша война делает новые витки, как космический корабль. Наконец мне позвонили родители, поговорили, я предупредил их, что в 12 ещё раз перезвоню, ведь у меня заказаны переговоры.
Ночью пошёл печь лепёшки на КРОСС, но Вовка хотел спать, поэтому всё пришлось делать одному. Ему оставил три лепёшки и ушёл к себе на КП пить чай.
28 декабря. До обеда и до ужина удалось поспать. А после ужина дежурный по связи – контрактник Белов позвонил и сказал, чтобы я срочно пришёл на ПУС.
- Зачем? – спросил я.
- Тут узнаешь.
Значит опять убираться. Я не иду. Вовка, сидящий рядом, говорит, что будут плохие последствия. А я всё равно не иду.
Приходил Женька Горянов, покурили, поболтали. Он говорит, что в госпитале тепло и нормально.

29 декабря. Павлючук занял нам на Новый год 5000 рублей, я и Слава докинули по штуке. В результате 36 теньге мы отдали почтальонше, она купит что-нибудь из съестного нам на праздник. Тут и Колещук через Славу хочет нахаляву с нами справлять Новый год.
Мой режим:
Сходил на завтрак, пришёл на КП, покурил и побрился. Прилёг, немного вздремнул.
В 10.00 развод. Если никаких заданий не надавали, значит на КП в комнату отдыха спать, до обеда.
В 14.00 построение на обед в казарме. Пообедал, пришёл, покурил
В 15.00 построение. Если никакого задания не дали, то спать до ужина на КП.
В 18.00 построение на ужин.
После ужина пришёл, покурил и сажусь за телефоны, если офицеры уходят. Если они остаются, то я могу до отбоя отлучиться. Я как обычно к Вовке.
В 22.00 я беру в столе навесные замки и иду закрывать обитателей санчасти снаружи, а узел связи внутри (штаб уже закрыт давно). И после этого  уже я решаю, кого выпустить или впустить в штаб или санчасть. Об этой миссии я ещё упомяну в дальнейшем.
 Утром в 5.30 надо разбудить повариху.
В 5.45 КДСа и оперативного.
В 6.00 позвонить и разбудить дневального в казарме, он попросил.
Вечером ко мне заглянул Женька Горянов, попросил у меня кружку и воду. Они с Вовкой на КРОССе пекут лепёшки. Позже я спустился к ним и выпустил Женьку из штаба, открыл ему санчасть, а за ним всё закрыл. Он и рассказал мне, что казахи в части объявили русским войну. Колещук уже за что-то получил от Тайсона.
Ночью меня обязали два раза спуститься в буфет, посмотреть, чтобы ничего не загорелось, ведь там включены электрические плиты, а на них стоят кастрюли с дрожжевым тестом.
 Но я часа в два ночи сходил и проверил. Оторвал немного вылезшего из кастрюли теста и на КП испёк себе лепёшек. А потом лёг на стульях спать. И проспал, повариху не разбудил. Хорошо, что она сама встала. Дневального не стал будить чисто из-за принципа – пусть сам встаёт, у него служба такая – не спать. Хитрый, возложил на меня ответственность. Пошёл он вон!
КДСа и оперативного я разбудил.
30 декабря. Утром была баня, но только без мыла. Затем целый день не спал, помогал капитану Цветкову делать калорифер на КП. Интересная конструкция – гибрид стиральной машины, вентилятора и спирали из нихрома. Просто взяли бак от стиральной машины без днища. Внутри расположили четыре электродвигателя от проигрывателя пластинок с насаженными на валы самодельными вентиляторами из жести. Перед каждым вентилятором на изолированных пластинах из асбеста намотаны спирали. Печку подключили к распределительному щитку в телеграфной комнате на КП. Печка оказалось самой мощной, какую я здесь видел. Всю большую и холодную комнату КП она нагревала за 10 минут. Неудобства заключались в том, что она шумела и, её регулярно надо было выключать, иначе становилось жарко.
 Почтальонша привезла нам пирожные и конфеты. Но огорчила тем, что мы оказались ещё должны ей 5 теньге. А я после обеда ещё купил в буфете две булки хлеба.
КДС сегодня майор Белоусов –  человек с чувством юмора и бизнесмен, проявляющий навыки этой профессии и на службе. На КП он редко сидит. Надо спросить у него, не продаст ли он какие-нибудь продукты. А то у Вовки кончилась мука, правда Колещук обещает договориться с Казмиевым, чтобы тот принёс ещё.

Как я уже говорил выше, началась война с казахами. Они начинают и на Славу наглеть, на мне пока это не отразилось. Колещук и Каспер стали общаться с нами не как раньше, без высокомерия. Но мы поняли с Вовкой, что они ищут союзников в этой войне. Тайсон уехал в отпуск.
Вечером мне позвонил Слава:
- Принеси мне заварки!
- Приди сам, я тебе отсыплю.- Ответил я
- Мне лень,- я чувствую, он пытается нарваться: - а ты ещё поговори. Не придёшь, я тебе голову оторву!
 И положил трубку. Вообще я парень миролюбивый, всегда пытаюсь решить конфликты мирным путём, хотя не всегда это получается. Но тут, конечно же, я и не думал бежать мириться и нести заварку. Тут ещё и Вовка ко мне зашёл погреться.
 Через несколько минут заявляются Слава и Колещук. Подрались мы со Славой. После этого я ему насыпал заварки в спичечный коробок без принуждения, а типа по-дружески, хотя до этого конечно далеко. Они ушли. Я сразу понял, что Славу всегда подзуживает Колещук.
Через некоторое время они опять вдвоём вернулись.
- Ты не обижайся!- это Слава обратился ко мне: - просто ты меня довёл, а я замучался за вами бегать!
- А ты не бегай! Хорошо, я не обижаюсь!- На этом мы и разошлись.
 Ночью я сходил в буфет, моей удачной находкой к Новому году оказалось немного муки и грамм 100 китайской рисовой водки в пластиковой бутылке. Я рискнул, забрав её с собой.
31 декабря. Вовка узнал, что Слава с Колещуком купили бутылку водки на Новый год. Он поинтересовался про это у Редкобрового, но тот всё отрицает. Ещё оказалось, что Павлючук выдал пачку ему сигарет на нас троих. Вовка не курит, перед армией закодировался на три года, на мой вопрос: «А когда пройдёт три года, начнёшь курить?», говорит, что начнёт. Значит пачка Павлючука нам со Славиком на двоих, но он про это молчит.
Всё, хватит! Мы с Вовкой забрали у Славика свою долю пирожных (по три штуки) и около десяти конфет. Мы решили провести Новый год без этого «хамелеона».
 Ужин в столовой был праздничным, то есть кроме обычной капусты, нам дали по булочке, яблоку, несколько ирисок и карамелек, стакан чаю, сока и несколько печенок.
Вечером, все оставшиеся в части шесть дежурных офицеров и прапорщиков: КДС, оперативный, ДЧ, ПДЧ, дежурный по связи, дежурный по автопарку собрались отмечать Новый год на ПУСе. Славка и Колещук гуляли с ними. Все телефонные связи с КП, Вовка переключил туда, поэтому я оказался свободен.
Лейтенант Ильин выделил нам по булочке, а я выпросил у него на ночь двухкассетник SANYO и четыре кассеты, взял у себя плитку, немного муки, пирожные, конфеты, чай, хлеб. Тмир, когда я закрывал на замок санчасть, дал пару больших лепёшек.
 Мы сели вдвоём на КРОССе, почистили картошку с луком, сделали лепёшки из белой муки, заварили чай. Разлили по кружкам эти граммы китайской водки. С Новым годом 1994!
 Часа в два ночи Слава и Колещук начали звонить и напрашиваться к нам, их с ПУСа выгнали офицеры. Но мы им обломили.
Мы всю ночь пировали и объелись. К себе на КП я вернулся в 4.30.

[Monah]

Абрам ты супер! Как буд- о и не проходило 20 лет. Можешь заробатывать. Будешь пользоваться ОГРОМНОЙ ПОПУЛЯРНОСТЬЮ.

[дядя81]

Абрам , не молчи !!! И на огород и занятость не сваливай !

[Абрам]

6  глава: 1994 год. Январь.
Часто, заходя в казарму, что на первом ИПе, что здесь на Сатурне, я замечал, что солдаты - казахи сидят и с увлечением смотрят телевизор. А там показывают казаха – музыканта, который извлекает из национального инструмента – домбры непривычные для моего слуха звуки. Ладно, ещё звуки, но тут он начинает петь однообразные заунывные песни. Казахам же напротив это нравиться, очевидно, или им с детства привита эта народная любовь, или правда на Байконур попали 18 летние особи мужского пола, спустившиеся с гор за солью.
Сравнение с нашим примером: в России народные песни под балалайку и гармошку изредка слушает старшее поколение.
1 января. Вот и наступило утро нового 1994 года. Проснулся, сходил на завтрак, и снова до обеда спать. Обед был праздничным - борщ, плов, булочка, яблоко и конфеты.
Оперативный, сегодня уже другой, ушёл на ПУС, КДС неизвестно где, а я сижу за телефонами на КП, хотя офицеры и не просили. Но это моя обязанность, и нареканий со стороны командного состава за прошедшие два месяца я не слышал.
Вот и заканчивается первый день 1994 года. Если не появиться уборка на узле связи, то можно назвать этот день идеальным в моей службе. Да и кому сейчас до уборки.
Пришёл оперативный – молодой лейтенант Купаев, угостил тремя сигаретами «Космоса» и ушёл спать в комнату отдыха.
Кушать на ночь у меня сегодня нет ничего. Я просто взял матрац, постелил его на столе возле телефонов и лёг спать.
2 января. Днём сидел и смотрел маленький телевизор «Юность», который принёс с собой оперативный капитан Кучеренко. Хороший офицер, разговаривает со мной на равных, часто угощает меня кофе, увлекается нумизматикой и историей СССР, собирает значки о Байконуре, занимается продажей цветов на базаре Ленинска. Вот многое то, что я уже знал о нём.
Ночью поспать тоже не удалось: до часу смотрел телевизор; в 4 часа надо было будить шофёра ПАЗика контрактника Малютина; в 5.30 открыть двери в штабе- должен приехать командир с майором Ахрипюком и подполковником Соенко на охоту; в 6 часов будить повариху; в 6.45 КДС; в 7.45 Славу; а в 8 часов идти на завтрак.
3 января. Вчера звонили родители, но так как была плохая связь, толком не поговорил. Отец сказал, что Басовы приехали в Гай, они уже общались, по их словам после моего перевода в госпиталь, я стал бы работать электриком или сантехником, и жил бы в казарме, в городе.
А в нашей казарме избили Горянова, он стуканул на обидчиков. Его сразу же отправили в госпиталь. А вечером с охоты приехал командир и вызвал этих троих казахов. Они написали объяснительные, что Женька сам виноват, не убирался, сам начал драться, и втроём они его не били. Один из них уже сидел на губе, второй старшина роты, третий из котельного отдела.
Я взял на узле картошку, которую ранее Вовка со Славой упёрли из кабинета Павлючука, отнёс Вовке, он пожарит её с луком. Мне кажется, на Вовку уже можно положиться, он и на деле за меня, после всего того, что Славик творил.
4 января. Отношения со Славиком нормализовались, просто он стал всё делать наравне с нами. Он сам выбрал этот путь, и я с ним не ругаюсь.
На КП привели жить казаха с казармы Нургамысова, чтобы его в казарме не били. И вот он уже сутки живёт здесь. От него в комнате отдыха стоит ужасная вонь немытым телом, навозом.
 С Казмиевым договорились об обмене - он нам серой муки с хоздвора, а я ему бычки от сигарет из пепельницы КП. И вечером он принёс, и мы на КРОССе наделали лепёшек.
5 января. Иногда в столовую лучше ходить с частью. Её ведёт офицер – ДЧ, ПДЧ, КДС, больше порядка. А если придешь раньше – столы стоят без кружек, ложек, чашки ещё на мойке не мытые.
И наряд наезжает:
- Кушать хочешь? Помой тарелки себе и принеси!
8 января ожидается старт. Соседние комнаты на КП будут использоваться, поэтому я до обеда убирался и мыл там полы.
Хлеб в буфет завезли мало, поэтому буфетчица ни одной булки не продала.
Вечером со Славкой и Вовкой решили на КРОССе печь картошку и лепёшки. Но оперативный Ильин и КДС Белоусов ушли в казарму, играть в дежурке с ДЧ и ПДЧ в карты. Поэтому не знаю, как уйти с КП, а идти надо – голод не тётка.
6 января. Ох, и наработался я сегодня. Ожидается комиссия. Уборки и уборки по три раза в день. Хорошо, что Нургамысов половину работы сделал.
Получил зарплату 3000 рублей. Тысячу Славе, чтобы он вернул долг Павлючуку за Новый год.
Как я уже говорил, зарплату обычно получаем в казарме в ленинской комнате. Там сидит подполковник Шульгин, офицер уже в годах. Получаешь от него деньги, расписываешься и выходишь в расположение, где полно казахов. Они уже до тебя получили свои деньги и знают, по какому поводу ты заходил именно сегодня в ленинскую комнату. Начинают приставать.
Вот и до Вовки докопался один, всё займи и займи. Не займёшь, сам отберу. Но Вовка ни в какую, и правильно делает.
Я заказал переговоры с родителями на 24.00 на 3 теньге 12 тиын. Надо сказать  им, чтобы передали Басовым мои наручные электронные часы с будильником.
 Вечером позвали Тмира на КП, он наделал теста, Вовка начистил картошки с луком, а я пёк лепёшки, лишь Слава сидел и созерцал производимый продукт, и кушал наравне с нами. Потом припёрся Колещук, как будто знал об этом. Он тоже хотел кушать, мы поделились и с ним.
 Дозвонился домой, оказалось, что Басовы уезжают в Казахстан в 6 утра, не знаю, успеют ли мои родители передать часы.
7 января. Павлючук удивил нас неприятной новостью, теперь на коммутаторе будут дежурить женщины, и днём и ночью. Теперь мы не сможем сидеть и печь там вечером.
 Оперативный ужинал вперёд части. Но так долго, что я, ожидая его на КП, уже не успевал идти даже с частью. Поэтому я опоздал, и в столовую пришёл, когда часть уже села кушать. Старшине роты Абзалу это не понравилось, докопался до меня. Ещё ему не понравилось, что я усы не брею, что сел не за тот стол. Вообще причин у него было много.
 Вечером позвонил Колещук и попросил дать ему плитку в санчасть, он теперь лежит там с гриппом. Но мы отмазались, что она сгорела. А сами решили печь у Славы на телеграфе. Он пришёл ко мне за плиткой. А я тут же начал на КП месить тесто, договорившись, что Слава через полчаса придёт за ним.
 Но Редкобрового я так и не дождался, тут и подозрения закрались ко мне в душу. Я позвонил к нему на телеграф, в ответ тишина. Тут уж дураку стало понятно, что он потащил плитку в санчасть для Колещука, кинув нас. Позже ко мне поднялся Вовка, он был даже и не в курсе этих событий. Мы остались с тестом, но без плиты. Тогда я пошёл и специально закрыл замком узел связи изнутри. Больше входов в здание не было. Штаб был уже давно закрыт на замок, да вход уже был завален снегом, мы его не чистили.
 Вовке предстояло ночевать в комнате отдыха на узле, где обычно ночуют поварихи. Но сегодня их не было. Вовка принёс оттуда здоровую печку, и мы на КП напекли лепёшек. А в 2 часа ночи звонит Слава:
- Открой мне вход, я в санчасти!
- Что же ты делаешь там? – Я неподдельно удивился: - ты же должен быть на телеграфе. Где плитка?
- Она в санчасти, а я зашёл попечь лепёшек.- Оправдывался Славик.
- Я узел не закрывал, его закрыл, наверно КДС, а он уже спит давно.
КДС хромой офицер Волосян правда спал в комнате отдыха на командном пункте.
Мы сели с Вовкой пить чай с сахаром и лепёшками. Вдруг по штабу шаги, заявляется Слава. Оказалось он, через какую-то дырку в потолке пролез на узел связи. Вот он зашёл к нам, и сел с нами пить чай. Покушал в санчасти, и к нам на халяву подсел, в этом они с Колещуком похожи.
8 января. 08.01.1994 В 10:05:34 с космодрома Байконур, стартовый комплекс №1, осуществлен пуск ракеты-носителя "Союз 11А511У2", которая вывела на околоземную орбиту российский космический корабль "Союз ТМ-18" (22957 / 1994 001А). КК типа "Союз 7К-СТМ", сер. №67 выведен на орбиту.
Слава опять учудил. После ужина Вовка зашёл в санчасть и забрал электроплитку, а тут с узла связи выбегает Слава и выхватывает у Вовки из рук её. Тот в непонятках отдаёт её, и Слава без объяснений относит её обратно в санчасть.
А ночью Редкобровый звонит оттуда, оказалось, что КДС закрыл санчасть снаружи. Славка просит взять ключи и открыть его. Но я, конечно, этого делать не буду. А КДС сегодня подполковник Быков – тот самый, что в карантине пугал нас последствиями употребления сырой воды.
 Позже Славка звонит с телеграфа, оказалось, что всё было открыто. Вовка пошёл и забрал плитку.
9 января. Целый день не спал. Утром приходил Вовка, и говорил, что надо чистить снег. Но я не пошёл. А погода мерзкая – буран и снег валит. Завтра опять придётся чистить.
 Ходят слухи, что нашу часть через две недели расформируют. Это значит, что нас могут кинуть куда угодно.
Я в неволе за колючкой,                                      
Я солдат, и мне нельзя                                            
Выйти за пределы части,                                        
Убежать не знай куда.                                            
Но не слушали уставов                                            
И бежали по ночам.                                                  
Те огни нас привлекали,                                          
Рядом город Тюра -Там.                                            
Попадались на подходе
Городскому патрулю.
Отвозили к коменданту,
А мы гнали чепуху.
И обратно отправляли,
Не давали отпусков,
Увольнительной лишали,
Запирали на засов.

Как-то время проходило
И засов для нас открыт.
По ночам бежали снова,
Сокрушался замполит.
И теперь сижу на нарах,
Без шнурков, и без носков.
За глазком стоит охрана,
Пара красначей орлов.
Я солдат – залетчик мрачный.
Мое место здесь «балдеть».
Под охраной под надзором
10 суток мне сидеть.
Но не выдержу я сутки,
Красначей я замочу,
Автомат мне, ноги в руки,
Завтра с кичи убегу.

11 января. С утра не было ни Павлючука, ни его зама – капитана Баринова. Поэтому развода на узле не было, и я лёг спать. А на обед меня никто не разбудил, поэтому я его пропустил. После пришёл Вовка и разбудил идти в баню. Там я почти не помылся, времени было мало, да и казахи начали:
-Потри мне спинку!
Вместо этого, я бросил мыться, оделся и ушёл.
На КП поменял постельное бельё, теперь как человек – на широкой кровати, на белой простыне, под тёплым одеялом. Но как назло на КП опять привели вонючего Нургамысова. У него на шее краснел здоровый фурункул. Ночевать он будет здесь, потому что в казарме его бьют. Заколебали, эдак вся казарма поплачется и переберётся жить на командный.
 Вовка ездил с офицером в Ленинск, у него какие-то дела с нотариусом о передаче ему в наследство дома. Я дал ему две тысячи и заказал купить курить, он привёз мне четыре пачки «Полёта».
У капитана Кучеренко купил два значка про Байконур, один за 1100, другой за 700 рублей.
К Тмиру приехала мать, и его отпустили в отпуск. Обратно он уже не вернётся, это понимали все, и офицеры и солдаты. А я поменялся с ним шапками- ушанками. Его показалась мне немного лучше. Она ему ни к чему, всё равно он служить не будет. Меня интересовал вопрос: кто же теперь в санчасти будет печь лепёшки для Колещука и Славы? Неужели к нам будут навязываться?
Под ночь, когда я уже заступил на дежурство, звонит с котельной Стухин:
- В полвосьмого разбудишь нас, понял, да?
Так нагло. Я ответил неопределённо, что не знаю. Но будить я их, конечно, не буду, обойдутся.
12 января. Заказал у КДС подешёвке курить на 600 рублей – 3 пачки «Беломора» и пачку «Астры».
Повариха передала посылку от родителей, в ней были и необходимые мне электронные часы с будильником. Но они не работают, скорее всего, села батарейка, иначе какой с них толк.
Вечером с Вовкой мы пировали. Ему я про посылку сказал, а то, что в ней, нет. Если бы он знал, что в ней имеется, обязательно сказал бы «давай всё сразу съедим». А я хочу удовольствие подольше растянуть. Сегодня мы пили чай с сахаром, взятым из строевой. Отвлекусь немного от насущных дел и объясню, откуда у нас взялся этот сахар.
На подоконнике в углу помещения КП стоит блок сигнализации «Алмаз». Он контролирует пожарную безопасность, целостность окон и дверей нескольких помещений в здании штаба, в том числе офицерский буфет, кабинеты командира, начальника штаба, секретную часть и другие важные помещения. Каждый день в 17 часов эти объекты сдаются под охрану – хозяева заходят на КП, складывают ключи в тубу и сдают оперативному дежурному. Он закрывает их в сейф на КП и нажимает кнопку на блоке сигнализации.
 Ночью за блоком фактически следил один я. Если какой-то из трёх датчиков срабатывал, то блок начинал пронзительно пищать, на нём загорался светодиод с определённой надписью. Когда-то в ноябре ночью была пурга. Тогда на командном выбило окно, срабатывала и сигнализация окон буфета. Но выходить тогда на улицу и осматривать окна буфета я в такую мерзкую погоду не решился.
Месяца два назад ночью как-то сработала сигнализация дверей буфета. Я отключил звук на блоке кнопкой и спустился вниз осмотреть. И возле открытой двери я застал Вовку и Лёху Лагодина. Они ножом отжали язычок замка и собирались проникнуть внутрь. Они были испуганы моему внезапному появлению.
- Вы что, дураки что ли? – Взял я тогда инициативу разговора: - Хоть бы предупредили меня. Я бы сигнализацию отключил. А так на весь командный запищало. А в соседней комнате КДС спит. Хорошо, что он не проснулся.
Я тогда вошёл в буфет вместе с пацанами. С тех пор прошло два месяца, многое изменилось: Лёхи с нами уже нет, ключ от буфета частенько остаётся у меня на ночь. Вовка подобрал ключи уже под многие кабинеты в штабе и узле связи.
Многие двери опечатывались личными печатями, нитка под пластилин. Круглые печати почти все были одинаковыми: по кругу воинская часть № 74828, только в центре ставилась цифра, у каждого своя.
Подделывать печати было сложно, рвать нитку из пластилина – становилось сразу заметно. Тогда я придумал другой способ: осторожно лезвием от станка бритвы подрезался пластилин вместе с ниткой. Мы заходили внутрь, делали свои дела. А потом спичкой я подогревал обрезанную сторону пластилина и осторожно приклеивал на место, надавливая только по краям, чтобы не раздавить рисунок печати.
Труднее предстояло с пластилиновыми печатями, которые находились в какой-нибудь крышке от бутылки, прибитой гвоздём или шурупом к двери. Но и гвоздь можно с крышкой выдернуть, а потом засунуть обратно.
Я отвлёкся на объяснения, чтобы стало понятно, как мы оказались в строевой части. Взяли из мешка полстакана сахару. Ахметов, начальник этого кабинета не обеднеет от нашего поступка.
13 января. На завтрак не пошёл, был не голодным после вчерашнего пира.
 С госпиталя привезли Горянова, и сразу же отправили в отпуск.
 Новость, что нашу часть расформировывают через две недели, явилась для меня неожиданностью. И  всё это только слухи, надо точнее узнать у кого-нибудь из офицеров.
Ночью мы залезли в строевую часть и смотрели все документы, но о расформировании ничего не нашли. Зато видели телеграммы на Разумова, что он временно устроен в в/ч; на Травкина, что он комиссован.
14 января. Утром до общего развода, по громкой связи ТАГС между командирами измерительных пунктов и Центром идёт совещание, оно называется Циркуляр.
 В нашей части ТАГСы, подключенные параллельно к командирскому находились на КП и ПУСе.
Я утром мог слушать все новости по 4 Центру. Но сегодня я просто лёг спать, а Вовка послушал циркуляр на ПУСе и поделился потом новостями. Наш командир подал рапорт о расформировании личного состава части, но из Центра сказали, нет, ждите новое пополнение 150 человек, а там посмотрим.


С утра Павлючука не было, развода тоже. Поэтому Вовка меня не разбудил, и я не отдал почтальонше письма. А написал я трём друзьям, двоюродному брату, сестре и подруге.
 После ужина я разговорился с оперативным Ильиным, на мой вопрос о расформировании, он сказал, что это всё ерунда. В Голицино откомандирован капитан, будет собирать майский призыв в нашу часть – 150 человек.
 Казаху, который сидит на «губе», и должен был вернуться сегодня в часть, продлили пребывании там ещё на десять суток. А Тайсону, вчера видел документ, продлили отпуск в связи с болезнью.
 Вечером к Вовке на коммутатор приходил старшина роты Абзал, у него ожидались переговоры с домом. Вовка переключил городской телефон на АТС. Казах угостил Белого (Вовку) тушёнкой. Оказывается нормальный он пацан. Но переговоров он не дождался.
Одну пару следков из моей посылки я отдал Вовке. А что касается еды, то я каждый вечер беру понемногу из посылки запасов и несу на КРОСС, где дежурит Вовка Белый. Плохо, что хлеба у нас нет, но и из этого выкручиваемся – делаем лепёшки.
Раз появилась зубная паста, значит, мы стали по утрам чистить зубы.
 К Вовке звонили родители, они сказали, что отправляли ему две посылки. Они по почте дошли до границы с Казахстаном и вернулись обратно.
 Сегодня ночью был Старый Новый год, а я и забыл, пока кто-то не поздравил по телефону.
15 января. На завтрак не пошёл, был сыт и хотел спать. На утреннем разводе, по словам Вовки, командир перед строем сказал, что нас и котельщиков надо снять со смены.  Мухамбеткалиев, я сам слышал, переводиться служить в Россию, в Галицино, и типа хочет напоследок в части порядок навести. А что получиться на самом деле?
Это значит, что жить будем в казарме, и ходить будем как все в наряды по столовой. Нет, я лучше, наверное, отсюда как-нибудь смотаюсь: или через госпиталь электриком, или пусть родители забирают меня в Россию. Но их неохота беспокоить, им сейчас так трудно без денег. Значит, остались последние дни, может завтра, я последний раз здесь ночую.
7 человек в бессрочном отпуске, 7 в бегах, один в госпитале. Ещё наверно двое прибавятся к этому списку – это я и Вовка, только не знаю к какой категории. Какая-то безвыходная ситуация. В такой ситуации оказывался Женька Горянов, когда его избили в казарме и офицер привёл его на КП. Женька сидел здесь рядом со мной и плакал. Но выход я должен найти.
Вечером на КП пришли Колещук и навороченный казах с котельного отдела:
- Дай курить, подкури!
 Я вынес в коридор пепельницу с бычками и прикурил от ТЭНа. Оказывается, они ходят в туалет на узел связи, ведь в казарме туалет разморозило и дверь забили досками. Конечно, чем срать на морозе и ветру, лучше сходить на узел в нормальный туалет.
 Потом они и старшина спустились на КРОСС к Вовке, и звонят через час ко мне:
- Принеси газету на самокрутки! – Потом трубку взял Колещук:
- Чё, тебе впадло спуститься?
Я прикинул, ведь их пора уже выгонять из штаба.… Отнёс им газету, и с Вовкой вдвоём их сумели выгнать.
Поговорил с КДС Зюзиным С.. Он говорит, что вряд ли нашей части выделят 150 духов, что меня с дежурства не снимут.
Читал «Гайскую новь» газету, в которую было завёрнуто бабушкино печенье в посылке, и вспоминал свой Гай. Рассказывал Вовке о своей гражданке. А он всё удивлялся названию города:
- Хай! Хайка какая-то!
Пробовал по коду дозвониться домой, не получается.
Теперь на КП холодно, изо рта идёт пар. А я уже в письмах нахвалился, что стало тепло. Не сплюнул и сглазил.
16 января. На завтрак я опять не пошёл. Развода на узле связи не было, и Вовка меня не разбудил. Поэтому я не успел отдать письма почтальонше. А она в части находиться до 12 часов. Да и завтра из-за плохой погоды она, скорее всего не выйдет на работу.
Вовка узнал у старшины Абзала про списки нарядов в столовую, тот сказал, что нас там нет.
 Все слухи и разговоры противоположны друг другу.
 Тут и начальник узла связи Павлючук объясняет причину нашего снятия со смены:
- Хватит прапорщикам и контрактникам тащиться, будут ходить в смену. А от солдат будем избавляться.
Набрали контрактников и женщин. А они бывают и на работу не выходят. Вот и работает Слава на телеграфе, ЗАС-телеграфе, ЗАС-телефоне и за дежурного по связи на ПУСе дежурит. А Вовка Слешенко на коммутаторе за двух женщин контрактниц.
Я подумал и об экономической стороне этого дела.
На КРОССе женщины дежурят по двое через двое суток, всего их шестеро. За месяц Министерство обороны платит зарплату каждой по 150 тысяч рублей. Сумма получается 900 тысяч.
А Вовка – солдат сидит бессменно месяц, и получает всего 3 тысячи рублей.
 С экономической стороны выгоднее держать на смене солдата. Но политика командования идёт в другую сторону.
Ещё одна плохая новость: Россия так и не договорилась с Казахстаном насчёт Байконура. Тот затребовал за аренду космодрома большую сумму. Россия после этого не даёт новобранцев Байконуру, Казахстан же, пожалуйста. Поэтому в нашу часть русских духов не достанется. Да и командир говорит, что надо избавляться от солдат и переходить на контрактную основу. Возможно, мы будем последними срочниками в этой части, если до дембеля нас не раскидают.
 
С казахами конфликты так и продолжаются. Им то одно то другое в тебе не нравиться, докапываются. Хорошо, что нас двое с Вовкой. Хоть как то друг друга поддерживаем. А так по одному вряд ли выдержали.
 Командир принёс на КП половину коробки сухарей, и Вовке выделил с пакет. А я ещё потом взял для нас из коробки.
 Поварихи из-за непогоды часто не выходят на работу. Тогда, как я писал выше, готовит за них Рома Каспер. Сегодня перед ужином он напился с нарядом, и приготовил такую «бурду» - смесь картошки с мукой, по виду как клейстер. Я еле съел, но если голодный, то и такую «дрянь» будешь есть.
Днём я сплю, а Вовка работает, многое видит, слышит, с кем-то разговаривает. Вечером мы вместе сидим или на КРОССе или на КП, и он делиться со мною всеми новостями. Ночью он ложиться спать, а я начинаю работать. Но ночью я всегда один, и новостей у меня не возникает.
  Вовка рассказал, что командир случайно зашёл в посудомойку солдатской столовой, а там вонища от трупа сдохнувшей 24 дня назад кошки. Её никто не убирал.
 Ещё подполковник Шульгин ругался на казахов, что ходят в туалет не за казарму в специально сколоченный толчок, а ссут прямо с порога казармы в снег.
Ночью мы с Вовкой собрались стираться в буфете. Там на плите можно растопить снег в бачке. Вообще мы часто пользуемся услугами офицерского буфета. В прошлый раз там настоящий борщ в кастрюле с обеда остался. Мы разогрели его на плите, и две здоровых чашки съели с лепёшками и салом. А потом ещё чаю с печеньем и конфетами попили.
 В 2 часа ночи позвонил Вовке:
- Приходи, возьмём всё «хозяйство», пойдём к тебе на КРОСС, кушать готовить.
- Щас, через полчаса.- Ответил он мне сонным голосом.
 Я прождал его полчаса и позвонил ещё раз. Он опять «щас». Я опять ждал его полчаса, не дождался, сам приготовил себе, поел сало и попил чайку.
Как холодно на улице, и ветер. Холодно и на КП. Пишу письма, и руки замерзают, изо рта идёт пар. На улице ветер. Я поставил три стула над ТЭНом и лёг на них.
17 января. Со смены нас ещё не сняли. Тьфу- тьфу, чтоб не сглазить! Что-то стал я суеверный. Да, от такой жизни им и станешь.
  Утром поймал неуловимую почтальоншу и отправил все письма и открытку.
В конце коридора штаба поставили калорифер. Это примерно в 30 метрах от дверей КП, так что тепло до меня не доходит. А за окном воет ветер. Даже вода в пол-литровой банке, стоявшая в углу на командном превратилась в лёд.
Пришла греться кошка. Забралась ко мне на спину. Офицеры говорят, что она беременна. Но я сколько помню – 2 месяца, она всё беременна.
- Когда же ты родишь? – Спросил я у неё. Она мур-мур, моргнула глазками и дальше дремать.
Я бы взял на КП котёнка, но вот кормить нечем. Сам кое-как перебиваюсь.
 Вовка взял на хоздворе пакет сухого молока (они им тоже свиней кормят), и теперь мы делаем тесто на этом молоке. Пекутся лучше. Ещё достали пачку соды, но всё забываем добавить в тесто.
Троих: Пашку- фельдшера, Лёху Лагодина и Разумова перевели из списка отпускников  в список самовольно оставивших часть.
18 января. На завтрак опять не пошёл - холодно на улице.
Получили зарплату – уже 6000 рублей.
 Посмотрели список нарядов в столовой, нас там нет.
Под вечер ветер утих, но на КП всё равно холодно.
Мы с Вовкой нашли в буфете немного спирта, разбавили его, получилось где-то 200 грамм. Вечером замесили тесто на сухом молоке с добавление соды, напекли лепёшек. С содой получилось лучше, вкус лепёшек напоминал магазинный кекс. Сели, выпили, закусили салом с лепёшками. Нормально, жить можно дальше!
19 января. На завтрак не ходил, сказал оперативному, что спать охота. А на обед меня разбудили поздно в 14.03, так что на построение я опоздал. Побежал догонять строй к столовой. По пути встретил начальника штаба подполковника Дуракова. Сегодня он был за командира части.
- Почему на построение опоздал? – Остановил он меня.
- Виноват,- говорю: - поздно разбудили.
- Чтобы ты свою вину почувствовал,- говорит он:- В 3 часа пойдёшь чистить снег.
- Слушаюсь!- ответил я и побежал дальше.
В три часа я, взяв лопату, пошёл чистить снег, но не с казахами, а в одиночку возле штаба. Немного почистил и пошёл спать до ужина.
 На ужин пошёл вперёд части, чтобы поменять оперативного Цветкова. В столовой казах из наряда, выдав мне тарелку с капустой, сказал, чтобы я садился кушать за последний стол. Там уже сидели два казаха, они слышали этот разговор. И когда я направился в их сторону, один швырнул в меня ложкой. Пришлось сесть за другой стол.
Старт перенесли на завтра. Вовка дал мне две пачки «Луча» и коробок спичек. Спрашиваю: «Где взял?» Говорит: «Достал!» и всё.
20 января. 20.01.1994. В 9:49 с космодрома Байконур, стартовый комплекс №, 81Л, осуществлен пуск ракеты-носителя "Протон 8К82К" с разгонным блоком "ДМ2М", которая вывела на околоземную орбиту российский спутник "Галс-1" (22963 / 1994 002А). КА типа "Галс", сер. №11 выведен на орбиту.
Утром Вовка опять меня не разбудил, не то что на завтрак, а даже и на развод узла связи. А на разводе Павлючук обнаружил моё отсутствие и послал Славу за мной. Тот прибежал и разбудил меня.
 Я пришёл на развод, Павлючук на меня: так и так, теперь будешь ты бегать в ОЗК на гору, расположенную за частью и обратно.
- Сейчас,- говорит: - я уезжаю. А когда приеду, тогда мы и начнём эти занятия.
Я взял у Славы в каптёрке ОЗК и пошёл спать на КП до обеда.
В 3 часа сходил на развод узла связи, но Павлючука не было. Мне повезло, что сегодня старт, тут столько волокиты. Вот и начались у меня залёты. Теперь утром до развода не буду ложиться спать.
Бани не было.
Завтра надо заказать переговоры с подругою, поздравить её с днём рождения.
Сегодня дежурным по связи прапорщик Думовицкий. Вовка говорит, что он будет звонить и заставлять меня убираться на ПУСе. Как неохота убираться на чужой территории, хоть и немного всего десять минут.
Вскоре ко мне опять зашёл Вова и передал, что Думовицкий сказал, нам двоим мыть коридор на узле. Пока мы рассуждали идти или не идти, позвонил Слава и говорит Вове, что надо быстрее шевелиться. А мне нельзя никак уйти с командного, ведь здесь никого нет. Поэтому мыть пошёл один Вовка.
21 января. Теперь я после завтрака не сплю, а бреюсь, зашиваюсь. Но как назло, развода не было - Павлючук не приехал. Переговоры не заказал - не успел поймать неуловимую почтальоншу, она уехала.
Сегодня была баня, но бельё не меняли, и мылись без мыла, почти под холодной водой.
 По словам Вовки, Слава скинулся деньгами с казахами и вечером забухал с ними, ходил весёлый по казарме, песни пел, обнимался с ними. Теперь он брат казахского народа.
 А КДС Ахметов пошёл в 10 часов на вечернюю проверку. В казарме он увидел еле державшихся на ногах пьяных солдат, один даже валялся под кроватью и блевал.
Майор вернулся на КП, где сидел я, позвонил командиру домой и доложил о происшествии. Муха ответил, что завтра приедет и разберётся.
 Написал письмо Басовым, насчёт часов. Вложил в конверт часы и 7 тысяч рублей. Но повариха вчера уехала с боевым расчётом, поэтому я не передал письмо.
 Ночью с Вовкой напекли лепёшек и съели тушёнку. Тесто месил он, и переложил соды. Лепёшки получились горькими. Пекли и пили чай на КП.
23 января. Я не спал до обеда, а чистил снег во внутреннем дворике штаба. Позже вышел Слава, он немного погрёб и бросил, оставив ещё и Вовке. Если сравнить, кто, сколько убрал, то получается я в три раза больше их вместе взятыми.
 После обеда я дежурю на КП так, как КДС подполковник Быков, он ушёл на «Связник», а оперативный капитан Цветков ушёл в кабинет Пухало.
В буфете я нашел, как включается жаровая печь, теперь можно печь в духовке. Вот только молоко закончилось, а муки осталось на один замес.
24 января. Утром ждал развода, но Павлючук не приехал. Всегда так – когда ложишься спать, он приходит, а когда приходишь на развод, капитана нет.
В столовой ввели новый порядок: когда получаешь тарелку картошки, тебе дают хлеб, масло и стакан чаю. А раньше чай разливали по кружкам, заранее расставленным по столам. И получалось так, что последним в очереди его не доставалось.
 Теперь в наряд по столовой стали ходить разные солдаты, каждый день меняются. Котельщиков сняли со смены, теперь они живут в казарме. Наверное, из-за того, что котельная стоит.
Нас же пока со смены не сняли. Слухи о расформировании части пока не подтвердились.
Вовка дал мне связку ключей от сейфов, и я подобрал один под свой сейф в маленькой телеграфной комнате. Теперь можно закрывать туда вещи, не опасаясь, что их украдут.
28 января ожидается старт с «хавчиком» для космонавтов на «Мир». Командир обещал свозить всех солдат посмотреть вблизи на запуск, если разрешат. Лично мне в это не вериться.
 По вечерам я снимаю сапоги и портянки, одеваю носки, следки и валенки, так теплее. А в сапогах ноги мёрзнут. Но следки имеют свойства постоянно с ноги сползать.
 У Вовки было полбуханки хлеба. Ночью мы хотели попить чаю на КРОССе, но пришёл Слава будто бы книжку читать. Я ушёл к себе на КП.
Позже заглянул ко мне Вовка, он рассказал, сто Славик принёс муки, чтобы печь, они с Вовкой немного попекли на ТЭНе, и Редкобровый остался на КРОССе ночевать. Когда он уснул, Вовка пришёл ко мне. Мы попили чаю с хлебом.
25 января. На разводе Павлючук сообщил нам хорошую весть: теперь нам, смене узла связи будет выделяться дополнительный паёк- 200 грамм хлеба, 1 грамм чаю, сахар, какие-то консервы на человека ежедневно.
 Опять чистим снег, за вчера много намело.
Приехал Тайсон с отпуска и казах с «губы». Теперь у него авторитет среди казахов.
 Ну а у меня жизнь армейская продолжается.
По утрам, командир часто заходит на командный, я всегда его встречаю, иногда здороваюсь за руку.
 Обедать пошёл раньше части, потому, что оперативный лейтенант Губа повёз в город боевой расчёт.
На ужине Вовка мне рассказал, что Слава принёс ему муки, и они решили после ужина печь лепёшки на другой печке.
- Ты попозже приходи, будто бы просто так!- предупредил меня он.
Я так и сделал, но опоздал все, что они напекли, было уже съедено. Я предупредил, что потом приду себе печь и поднялся к себе.
Часов в 9 позвонили с Ростова родители Колещука. Я по местному телефону вызвал того с казармы.
Он болтал полтора часа, а я сидел рядом, ведь не мог я его оставить одного на КП.
Потом я с чаем пришёл на КРОСС, спёк себе две лепёшки и по одной Славе и Вовке. Но они к этому времени уже уснули. Лепёшки сытные, парочку толстых съел, и уже голод утолён. Всё-таки этой мукой свиней откармливают. У меня появляется второй подбородок.
 Оказалось, что Колещук перестал общаться со Славой, а делает дела с котельщиками. Вот такой он приспособленец, видит из кого можно выгоду извлечь, к тому и подмазывается. А может в армии так и надо поступать? Но я не такой человек, это ниже моего достоинства. Вот поэтому мне и трудно в армии приходиться.
Вовка Славе говорит:
- Подожди, у котельщиков что либо кончиться, вот увидишь, Колещук к тебе вернётся!
 Ну а Слава, потеряв друга, теперь подмазывается к Вовке. Стал муки ему приносить, вместе печь лепёшки. А Вовка как был со мною другом, так и остаётся.
26 января. Утром командир поставил мне задачу отмывать с мылом полы на командном. Я вымыл и лёг спать, на развод не пошёл. Так потом будит начальник штаба Дураков:
- Мой ещё раз с мылом!
 Пришлось мыть второй раз.
Сегодня дежурный по связи Думовицкий, значит опять мыть на ПУСе
Ещё один казах поедет в отпуск, везёт им. Нам же никак.
Выдали сигареты, которые заказывали. Одну пачку у меня попросил старшина котельщиков Стухин. Обещал, что отдаст. Я дал ему пачку, лишь бы отстал.
 Вовка купил в буфете булку хлеба, а я две.
На нашем стрельбище за частью были стрельбы у духов из других частей. И это уже второй раз. В других частях уже есть духи, у нас же нет.
Ночью мы с Вовкой пили чай на КП, Славки не было, да мы и не звали его. А за окнами опять валил снег, значит, завтра после завтрака опять убирать.
27 января. До развода втроём чистили снег. Вовка даже оставил коммутатор, а всю ответственность за это возложил на Думовицкого. И того за это Павлючук потом отчитал.
После обеда к нам в часть привезли новенького солдата – казаха небольшого роста нашего же призыва.
В пять часов была баня. Первый раз нормально помылся, может потому что основная масса уже помылась и ушла из бани.
После мытья спросил у Нурика курить, я, когда то ему пять сигарет давал. Он угостил меня двумя штучками. Нормальный оказывается пацан.
Сегодня предстартовый день. Я до ужина почти не спал. Цветков и КДС ушли на ужин, а мне говорят:
- Будешь спать, потому что ночь ожидается бурной. Боевики приедут в четыре часа.
За окнами опять метёт снег, когда же он прекратиться, мы каждое утро чистим и чистим.
 Неплохая всё-таки идёя – записывать кратко события  и мысли на бумагу.
Когда читаешь прошлые записи, всё предстаёт перед глазами. Так лучше всё сохраняется в памяти. А тому, кто здесь не был и не пережил это, события будут понятней.
 Я сожалею, что раньше не начал делать эти бортовые записки, когда ещё был духом. Тогда можно было больше написать, каждый день были события, и в основном все отрицательные.
Сейчас же постепенно всё нормализуется, в основном армейская обыденность. Казахи всё реже прикапываются, а иные общаются с тобой нормально. Зря все русские пацаны перевелись в Россию. Знали бы они, что постепенно жизнь здесь улучшиться.
Это были мои размышления о жизни, перехожу к реальности, ко дню сегодняшнему.
Командир наш уехал в отпуск, оставив вместо себя начальника штаба Дуракова. Я слышал, что Муха улетел в Россию на самолёте.
 В 3.30 позвонил на ПУС – разбудил дежурного по связи.
В 4.00 разбудил оперативного.
В 5 часов приехала группа ОТИ с Центра, которая заседала в соседней комнате на КП.
Их привёз на УАЗике мой земляк с Новотроицка Андрей Липовенко. Я вспомнил его, мы вместе были в Плесецке, потом в карантине здесь на «Сатурне». Тогда он мне не нравился, был типа Колещука, очень высокого мнения о себе, всё «Я», да «Я». Но сейчас он сильно изменился, армия «рога « обломала, перестал быть выскочкой. Но я посмотрел на его неопрятный внешний вид – грязная шинель, замызганная шапка ушанка. Я понял его положение в части, но не стал уделять этому внимания.
 Мы покатались на УАЗике по ночной и спящей части. Потом сидели в комнате отдыха на КП. Он рассказывал о себе, я о себе.
 Служит он в городе в батарее технического обслуживания водителем. Андрей дал мне лепёшку, не самодельную, а купленную в магазине, и пачку лезвий.
- Я всё равно не бреюсь, - объяснил он. Я же в свою очередь хотел угостить его сигаретами, но он отказался:
- У моих офицеров есть, я всегда могу у них спросить!
28.01.1994 В 2:12(время московское) с космодрома Байконур, стартовый комплекс №1, осуществлен пуск ракеты-носителя "Союз 11А511У", которая вывела на околоземную орбиту российский транспортный космический корабль "Прогресс М-21" (22975 / 1994 005А).
28 января. На завтрак в столовую мы с Андреем поехали на УАЗике раньше части.
Снега за ночь выпало немного, чистить не пришлось.
 Поварихи Инны всё нет, поэтому я никак не могу передать Басовым часы. Вовка сегодня бегал в ОЗК, заставил Павлючук. А причина была в том, что капитан позвонил на КРОСС по местному телефону, а Белый взяв трубку, не представился.
 Вовке от подруги с гражданки пришла посылка, она шла  по почте целый месяц.  В ней 10 «Сникерсов» и печенье. Вовка после обеда угостил меня двумя шоколадками.
 Стухин опять у меня курить спрашивает.
- Я же тебе пачку сигарет давал?- удивляюсь я. Зря я думал, что он больше спрашивать не будет.
Дикарёв из котельщиков наезжает на Вовку, хочет, чтобы тот купил ему в буфете хлеба. Белый конечно отказался.
 После ужина я зашёл на КРОСС, думал немного посидеть в гостях у Вовки. А там, на кровати лежит тот наглый казах, которому нравился мой ремень. Он оказывается, ждёт переговоров. Потом ещё пришли Рассказов (Сказка), Колещук и Слава Редкобровый, а я ушёл на КП.
Вечером ко мне заглянул Казмиев с хоздвора, он принёс мешочек муки и сухого молока. Как и договаривались, я ему отдал все собранные для его бычки и четыре папиросы.
 Завтра суббота, день ПХД. Славка грозиться, что будем на узле везде убираться и мыть.
Я по-прежнему ночью сижу за телефонами, хотя с 12 часов ещё ни одного звонка не было. Но это не главное. Главное, что я всё-таки работаю.
Н

[Султан]

Разительные перемены за 20 лет. В наше время вести какие-то записи никто и не думал - каралось строго. Оно и понятно - государства нет, какой режим, для кого?

[пыльный]

В NASA, тоже полуголодные солдаты, "Шатлы" запускают?

[Абрам]

Я человек творческий. Уже служа в армии я задумал написать роман о своей службе. Поэтому считаю, что не зря  писал свой дневник. Теперь вы всё это читаете.

[пыльный]

Судить надо организаторов такой "службы". Хоть даже если им и 80 лет.

[scorpioshca89]

Абрам молодец ,что пишешь .
Полностью согласен с предыдущими .
А бардак он  и есть  бардак
  ВЧ 74828 пл 23 Сатурн (1973-1975  ноябрь)

[Абрам]

7  глава: Февраль.
1 февраля. На утреннем разводе Павлючук ничего мне не сказал про занятия по физической подготовке, поэтому я просто взял и пошёл спать. Права армейская пословица: «Чем больше спишь, тем ближе к дому!» а домой вернуться быстрее очень хотелось.
И никому до меня не было дела. А Вовка со строем пробежали два круга вокруг штаба, по пять раз подтянулись на турнике и всё.
Слава в этом тоже не участвовал. Вовка сказал, что он вышел из строя в туалет, и исчез.
 Обещают и завтра заниматься строевой. Неужели теперь так будет каждый день?
 Сегодня дежурный по связи Думовицкий, опять уборка. Придётся мне убирать на ПУСе в пятый раз. Мы нашли компромисс и договорились каждый по пять раз, там моет полы по очереди.
 Оказалось, что вчера получили паёк за прошедшую неделю – с 26 января по 1 февраля. А сегодня на будущую: 10 банок каши, 600 грамм масла, 650 грамм сахару, 5 буханок хлеба и 21 грамм чаю. Это на неделю на троих. Нормально, но мало. Да и Слава (паёк храниться у него в каптёрке) жмётся, боится, что не хватит на неделю.
 А вечером до меня наконец-то дозвонились родители, но поговорив несколько минут, нас разъединили. И мы остались в недоумении.
 Вовка рассказал новые подробности той пьянки Славика с казахами в казарме. Слава тогда напился, и пьяный полез с ними обниматься, «брататься», а они его пинали и «прикалывались». Когда на следующий день он отрезвел, то понял свою ошибку, и начал к нам подмазываться, а о казахах при нас отзываться плохо.
Ночью не спал, что-то не спалось. Мне стало интересно подсчитать, сколько же мне осталось служить: если считать по неделям, то 10 месяцев – это 40 недель + 2 недели. Получается, что мне осталось служить 42 недели максимум. У меня есть надежда, что этот срок пролетит быстро. Я стал смотреть на будущее оптимистичнее, чем раньше. А если придёт молодое пополнение, то будет ещё лучше.
А в 4.30 приехала комиссия проверять несение дежурной службы. Посмотрели, как у нас в части хранят продукты - им не понравилось. Зашли и на КП. Меня попросили снять х/б и валенки, видимо решили проверить портянки и нательное бельё. А у меня там шерстяные носки и кофта – безрукавка, называемая в армии «вшивник». Но вроде не докопались до этого. Замечаний удостоился автопарк, там на КПП все спали, и долго не открывали ворота.
 В шестом часу утра комиссия уехала.
2 февраля. Лёг спать до развода. А его не было, поэтому меня никто не разбудил, и я не успел отдать почтальонше все написанные письма и заказать переговоры.
 Казахи в казарме узнали, что нам выдают дополнительный паёк, и вечером пришли к Вовке на КРОСС, искали везде.
На улице сменилась погода – ветер и мороз, все растаявшие дороги замёрзли.
3 февраля. Целый день ужасная погода: сильный ветер со снегом, такой, что с ног сдувает. Поэтому бани не было.
 На ужин сходить не получилось: оперативный на КП не пришёл, а КДС увёл часть. А после, когда он вернулся, идти в столовую уже было поздно.
Потом в пол одиннадцатого на КРОССе поели втроём паёк.
Ночью я проверил свои электронные часы батарейкой от приёмника. Они работают. Значит, села батарейка в часах. Пробовал её зарядить блоком питания от приёмника – не заряжается.
4 февраля. Ветер уменьшил свои обороты, но всё равно погода дурная. Мотовозы не ходят, из-за этого и боевой расчёт и дежурные смены не прибыли в часть. Поэтому оперативный и КДС остались на дежурстве на вторые сутки, а ожидаемый сегодня старт, отменили.
 Ещё в части остались подполковник Дураков и подполковник Толоконников. Они, КДС и оперативный, как вчера ушли на «Квант», так и не возвращались. Ведь на стартовые дни, на антенны для протирки контактов в электрооборудовании выдаётся спирт. Вот вчера и списали 3 литра.
К вечеру ветер утих. Мы собрались ужинать на КРОССе, но Славка отказался, говорит: «Нет настроения».
 У него случился «залёт». На ЗАС - телеграфе в определённое время, как и на ЗАС - телефоне меняются ключи (шифры), что в Москве, что здесь в части. А Слава забыл сменить ключ. Завтра старт, офицеров приедет много, приедет и Павлючук, вот завтра Слава и получит по первое число.
5 февраля. 05.02.1994 В 8:46 с космодрома Байконур, стартовый комплекс №81Л, осуществлен пуск ракеты-носителя "Протон 8К82К" с разгонным блоком "ДМ2", которая вывела на околоземную орбиту российский спутник "Радуга-1-3" (22981 / 1994 008А). КА типа "Глобус" выведен на орбиту.
До обеда я спал, а после с двумя казахами чистил снег возле штаба. Слава и Вова «отмазались», что у них боевые работы. Хотя Слава целый день сидел на ПУСе и смотрел телевизор.
6 февраля. Погода опять ухудшилась -  ветер и снег.
 Вовке один казах дал старенькие электронные часы «Montana», чтобы он настроил время, в казарме разобраться не смогли. Вовка дал часы мне. Я настроил время, но открыл посмотреть какая там батарейка. Такая же, как у меня. Я собрал часы, но они перестали работать. Рассказал об этом Вовке. Мы были «на измене», ведь это новые проблемы, и казахи за эти старые часы, могли потребовать новые. Целый день я провозился с часами, потом вдруг они заработали, и мы с облегчением вздохнули.
Всю ночь читал детектив.
7 февраля. На завтрак и на обед меня забыли разбудить, и я так полдня проспал в комнате отдыха на КП. А вечером как обычно покушали на КРОССе. Вот и весь день.
8 февраля. На завтрак ходил с частью, Славик и Вовка не пошли.
- Скажи, что мы раньше части ходили!- Попросили они.
 На разводе Павлючука не было, заменяющий его Баринов сказал мне идти отдыхать, а Вовке со Славой чистить снег. Конечно, я пошёл спать.
Позже пришёл Вовка и сказал, что Дураков передал и мне идти чистить снег. Но я возразил, что мне на разводе сказали идти отдыхать, и никуда не пошёл.
Позже Вовка сказал, что Дураков интересовался мною, и он ему ответил, что я сплю. Такой ответ Вовки меня не обрадовал.
 Погода опять ухудшилась – опять ветер со снегом.
 Казмиева убрали с хоздвора, кто же нам теперь муку будет носить?
 Вовка получил письмо от нашего бывшего фельдшера Пашки из Анапы, тот пишет, что всё у него отлично, служит. Его часть находиться в полчаса езды от дома, и пяти минутах ходьбы от дядьки. Он каждый вечер у него пропадает. Дедовщины и уставщины у них в части нет, и живут дружно. А я получил письмо от родителей, отправленное аж 10 января. Почти целый месяц почта доставляла его.
 Ночью читаю книгу фантастику.
9 февраля. В это утро должны были со Славой чистить снег, я вышел, а он нет.
Развода не было, я ушёл спать на КП. Через некоторое время меня будит лейтенант продслужбы Шарипов:
- Пошли помогать!
Я помог тянуть кабель под потернами ему в кабинет. А потом пришлось сидеть за телефонами, потому что оперативный на выезде, а КДС с утра не было.
 После обеда у меня появилась возможность опять поспать, но в 5 часов меня разбудил оперативный капитан Андросов:
- Иди, за столом поспи, а мы с КДС на «Ромашку». Вот так вот я и провожу день, а сидя не спиться. Приходили двое казахов за куревом, всю пепельницу  выпотрошили, затем пошли к Вовке.
 Замполиту Вертоголову присвоили звание подполковника.
10 февраля. Завтракали с Вовкой вперёд части, вернувшись, я, лёг спать. Всё равно Павлючук не приехал, и развода на узле не было. Я как всегда не высыпаюсь, но уже привык к такому графику.
 Командир вышел с отпуска.
 Не смотря на телефоны переговоры с родителями, я продолжал им писать регулярно письма. Ведь они мои родные за меня беспокоятся. А я не хочу давать им повода для расстройств.
По вечерам мы с Вовкой начали заниматься культуризмом. Упражнения перед большим зеркалом на коммутаторе, пока без штанги. Будет тепло, будет и штанга.
Солдат – котельщик Дикий на ужине спросил у меня, какое у меня зрение. У него оказывается зрение -6, есть очки, но они сломаны.
 Вечер я провёл за маленьким телевизором, ведь сегодня оперативным Кучеренко, а он всегда с ним на дежурство приходит.
11 февраля. Утром мы с Вовкой ходили в буфет, ставить на включенные плиты большие кастрюли с водой. А там на столе лежат буханки хлеба, видимо их привезли, а буфетчицы нет. А офицеры берут себе домой, и деньги кладут рядом. Мы с Вовкой тоже взяли буханку и положили на стол 200рублей. Потом в кастрюле нашли остатки вчерашнего борща. Взяли всё это на КРОСС, и там позавтракали, а в столовую не пошли.
 Развода не было, и я спал до обеда.
На обед, на построение я не взял с собою варежки. Строил часть КДС – Павлючук. Тут и началось, осмотр внешнего вида личного состава. У всех оторвал подворотнички, меня отправил на КП за рукавицами, а Вовкины порванные совсем разорвал.
- Чтоб в понедельник было всё, и варежки, и так далее!
- А где взять рукавицы? – не постеснялся спросить Вовка.
- Где хотите! У вас своровали, и вы своруйте. - Вот такой у нас начальник.
- После обеда будете убирать возле штаба снег!- Это касалось нас – узла связи. А у нас одна лопата на троих.
 После обеда мы зашли погреться на ПУС, но мне позвонил оперативный:
- Так и так, я уезжаю. А ты посиди на КП!
И я сидел до ужина, и ночью не спал.
13 февраля. Утром я опять не пошёл на завтрак, а лёг спать. Сон победил голод.
После ужина сочиняли с Вовкой песню, затем он постриг меня.
Я службу несу в Казахстане,
В далекой песчаной стране.
А кто-то по имени Таня
Забыла навеки о мне.
Мы вместе гуляли, дружили
Вчера, а теперь я солдат.
Девчонка меня разлюбила,
А другом мне стал автомат.

Ты с тем, кто всегда обещает,
И деньгами сорит везде.
Но чувства любовь он не знает,
Ищет удовольствий себе.
И завтра придешь к нему снова,
Но завтра он скажет: - Пока!
Такая твоя, Таня, доля,
Ты завтра ему не нужна.

Запомни ты, Таня родная,
Приду, тебе плюну в лицо.
Зачем изменять, дорогая,
Что думаю, выскажу все.
И письма ушли в неизвестность,
Как будто я их не писал.
Забудется жаркая местность,
И Таня, которой писал.
Позже с пайком пришёл Слава. Мы быстро поели, и я ушёл на КП дежурить.
Через час мне позвонил дежурный по связи Думовицкий, сказал, что мне надо в маленькой комнате напротив ПУСа на печке в большой кастрюле топить снег и сливать в бочку воду. Она стоит в туалете для смывания, ведь в здании уже как неделю нет воды.
Я представил, что мне всю ночь придётся бегать на улицу, во внутреннем дворике штаба набирать в кастрюлю снег, потом нести её на второй этаж узла связи и топить на печке, потом снова и снова. И ещё дежурить на КП, то есть совсем в другом крыле здания. Я решил включить в офицерском буфете мощные плиты, и быстро натопить снега, а потом с Вовкой отнести кастрюлю с водой в туалет. Но печки в буфете как назло не включались.  В поисках причины, мы случайно нашли немного в бутылке водки. И ночью с Вовкой выпили её на КРОССе, закусили хлебом и водой, чисто русской закуской, вот только сало не хватало. А бегать, набирать снегу и топить мне всё равно пришлось.
14 февраля. Утром буфет не работал, буфетчица не вышла на работу. А привезли хлеб, и я успел у шофера купить пять буханок. Одну сразу же съели с Вовкой.
 На утреннем разводе Павлючук сообщил нам неприятнейшую весть, что «лафа» наша кончилась, дополнительный паёк нам больше выдавать не будут. Это значит опять голодные ночи, ведь Казмиева на хоздворе нет. Знал бы я эту новость утром, купил бы десять буханок хлеба.
 После развода чистили со Славой снег. А днём меня вызвали мыть полы в кабинете подполковника Толоконникова. Там сидел сам хозяин и семья казахов. Они просили офицера, чтобы их сын служил у нас в части. Но Толоконников ответил, что в нашу часть солдаты больше призываться не будут, а только контрактники. Я мыл полы и «мотал услышанное на ус». Меня это не радовало.
Днём я сходил к замполиту Вертоголову, я спросил у него гитару. В клубе у него есть полуакустическая гитара, но он отрезал, что давал предыдущему призыву, и ему вернули её без струны.
 Я поделился этим с Вовкой, он решил тоже через недельку подойти к Вертоголову.
 Вечером по межгороду позвонили родители Колещука, я вызвал того с казармы. А  сам не стал уходить, это надо быть дураком, чтобы оставить Витю одного на КП, обязательно что-то украдёт.
 Ему родители, как я понял (сидел рядом), сообщили, что через десять дней приедут за ним и увезут служить в Россию. У них там уже всё договорено. Везёт же ему, а нам до дембеля полы драить!
15 февраля. А тут ещё в первой казарме, где готовилось проживание карантина, собрали всё постельное бельё. Значит, карантина не будет.
Жду звонка и писем из дома, а почтальонша не выходит на работу.
 Вовка всё- таки подошёл насчёт гитары к Вертоголову, тот сказал, чтобы подошли завтра. Белый загорелся идеей, что я научу его играть.
 Сегодня из моего открытого сейфа «увели» трёхлитровую банку с питьевой водой. Вода и посуда под неё ценится на вес золота, ведь в здании уже как неделю нет воды.
Казмиев замучил меня, в казарме его чмырят, а он бежит ко мне прятаться и днём и вечером. А казахи меня спрашивают:
- Чё, твой кент?
Я говорю, что нет. Вовка советует гнать его с КП, я и сам так думаю, из-за него ко мне отношение казахов ухудшилось.
Вечером к Вовке на КРОСС пришёл Каспер и попросил переключить городской телефон на себя. Вовка позвонил мне и предупредил, что переключит городской телефон. Я был не против.
И Каспер по коду дозвонился к себе домой. Потом мне Вовка рассказал: Через десять дней Каспер, тоже с Ростова уезжает вместе с Колещуком, у того отец договорился насчёт двоих.
 Мы ночью тоже попробовали дозвониться по коду. Я пообщался с другом, и всё, боюсь, что потом в часть придёт счёт за переговоры.
16 февраля. Мы взяли у Вертоголова полуакустическую гитару, но она без первой струны и дребезжит.  Вместо струны, я поставил одну жилу тросика из телефонного кабеля «полёвки», но она постоянно растягивается.
 В туалете Узла связи от морозов лопнула труба за унитазом, и вся параша после смыва выливалась на пол. Убирать совком, конечно, приходилось нам.
Сегодня КДС Павлючук, а очередь уборки была Славина. Но ему одному неохота. Поэтому в пять часов он разбудил меня  и сказал, что Павлючук приказал отчёрпывать нам двоим.
 А потом Слава опять пришёл на КП, принёс мне чайник, мол, Павлючук сказал мне на ужине в столовой набрать в него воды. Но я просто не взял чайник, посмотрим, что будет делать Слава.
Про туалет в казарме я уже писал выше, из-за холодов канализационные трубы там забились, дверь заколотили, а за казармой сколотили из досок туалет. Но кому охота ночью одеваться и идти на мороз и ветер по сугробам в туалет. Ну, казахи и приспособились, дверь казармы откроют, и прямо с порога…. Вход в казарму весь обоссанный, примерно как угол нашей городской пивнушки.
А один кадр вообще додумался – насрал прямо в расположении.
- Ничего, - говорит: - оно высохнет!
Вот поэтому казахи с казармы и ходят в туалет на узел связи. Один взял и насрал в ведёрко, которым мы смываем. Его на этом поймали, конечно, ему пришлось убирать своё произведение. Тормоза конкретные служат у нас.
А вскоре и наш туалет на Узле от морозов забился. Слава по указанию Павлючука заколотил дверь гвоздями.
 И ещё одна история на эту тему: в штабе и на узле связи работает много женщин – контрактниц. Они такие же люди, только другого пола. А так как их больше, чем мужчин, то их больше волнует эта проблема. Раньше они ходили в туалет на Узел, а теперь в посудомойку буфета, там в полу отверстие для слива воды. Вот так выкручивается каждый как может.
17 февраля. До 10 часов сидел у Вовки и играл на гитаре. Потом пошёл спать. Но через час пришёл Вовка и разбудил меня:
- Надо вынести мусор с Узла, отчерпать воду в туалете, принести воду в чай-баке.
Всё это мы с Вовкой вдвоём быстро сделали, и я снова лёг спать с 12 до двух. Затем обед и баня. Помылись нормально, была и тёплая вода и мыло, сменили бельё.
  Дверь туалета на Узле всё-таки забили досками. Нам теперь стало меньше проблем с уборкой, но появилась проблема справить нужду, и не только у нас. На всё огромное здание штаба остался один командирский туалет на втором этаже в левом крыле возле дверей клуба. Но он был всегда закрыт на замок, а ключ только у командира части.
После обеда я сидел за оперативного на КП, а после ужина «размножал целеуказания» на телеграфном аппарате.
 Опять навалило снега так, что даже мотовозы не ходят. А мороз, наверно градусов 30. Завтра ожидается старт, а нам на уборку снега.
 Ночью мы с Вовкой напекли в буфете печенье, так мы называем кубики теста, запечённые в жаровой печи. Мука из старых запасов, которые постепенно кончаются.
18 февраля. Утром снег чистил я один, потому что на Узле начались предстартовые проверки связи, Слава и Вова были в этом задействованы. Потом я лёг спать. Но вскоре меня разбудил начальник штаба Дураков:
- Иди с Нуриком, принесёте из котельной в буфет воды.
 В части нигде, кроме котельной нет воды.
 Нурик – это тот пацан, с которым мы обменивались сигаретами, я неплохо о нём уже отзывался. Пришлось идти, а тащили мы большие 40 литровые кастрюли, додумались прицепить крючком бляхи ремня за ручку кастрюли и катить их за собой как санки.
18.02.1994. В 7:56 с космодрома Байконур, стартовый комплекс №81Л, осуществлен пуск ракеты-носителя "Протон 8К82К" с разгонным блоком "ДМ2", которая вывела на околоземную орбиту российский спутник "Радуга-31" (23010 / 1994 012А). КА типа "Грань", сер. №40 выведен на орбиту.
Утром был старт 82ой машины, так называют её между собой офицеры. Что за ракета я не знаю, может боевая, доставляющая на орбиту спутник – шпион, следящий за пусками американских ракет и ядерными испытаниями противника, а может просто ракета.
 После обеда буфетчица попросила помощи. Входная дверь в штаб не закрывалась, намёрз лёд. Я взял молоток и отбил его. А тут подошёл Дураков:
- Ты ещё вокруг входа в штаб почисти!
Пришлось чистить и вокруг. Чую, Дураков на меня «зубы точит», только не знаю почему.
После обеда лёг поспать, но разбудил оперативный. Он уезжал старшим автобуса везти в город боевой расчёт. А КДС пропадает в казарме. Поэтому мне пришлось садиться за телефоны. Получается так, что я в сутки сплю, максимум 6 часов: допустим до обеда два часа; после обеда один час, и ночью немного. Я уже привык к такому графику.
На КП появилась кошка, три недели где-то пропадала, и пришла вся худая- худая.
А я пробую дозвониться до родителей по коду, но никак не получается – то занято, то автоответчик говорит: «Вызывайте телефонистку!».
  С Вовкой по вечерам наддали заниматься культуризмом, но теперь, когда сидишь голодным, заниматься не тянет. А организм требует пищи. В столовой поешь, придёшь на КП, и уже через полчаса снова охота есть.
19 февраля. Каждое утро начиналось с того, что я в 6 часов включал плиты в офицерском буфете, и мы с Вовкой брали два 40 литровых чай-бака и шли в подземное водохранилище, расположенное возле солдатской столовой. Это водохранилище представляло собой огромную металлическую бочку, вкопанную наполовину и засыпанную сверху землёй. Снаружи это выглядело как холм земли с люком на вершине. В части воды уже вторую неделю как не было, а там запас воды оставался. Мы залезали в люк и по вертикальной лестнице маленькой кастрюлей набирали воду. А потом, зацепившись бляшкой ремня, тащили чай-баки за собой. В буфете ставили их на плиты.
 Наконец-то заработал городской телефон, и я по коду дозвонился домой. Потом спустился к Вовке и похвалился ему. Он тут же переключил телефон на себя, хотя на КП в это время были офицеры, просто все уже были привычны к постоянным отключениям городского телефона.
 Вовка дозвонился к себе домой, а я потом к товарищу и трём подругам.
Вечером, когда я уже был один на КП, пришёл Каспер, и полтора часа болтал по телефону с домом. Он звонил по коду. После того, как он ушёл, я позвонил однокласснику.
 Настроение было хорошим, но пришёл Вовка и его испортил. Он рассказал, что после разговора с домом Каспер ушёл на ПУС. Там сидели дежурный по связи, повариха, Вовка и казахи. Каспер там перед всеми, что два часа болтал бесплатно с домом.
Вовка и спросил его:
- А ты не думаешь, что на часть придёт счёт за межгород, и тебе придётся платить?
- Мне всё равно,- ответил Каспер: - я ведь уеду служить в Ростов, а платит пускай Абрам, ведь он отвечает за телефон.
Ещё Вовка рассказал, что в предыдущем призыве был на Узле солдат, который тоже звонил по коду домой. Когда счёт пришёл в часть, Павлючук сам лично избил солдата, а потом гонял его уставщиной.
Я расстроился. И решил в понедельник идти к Павлючуку и рассказать про Каспера, чтобы предупредить события.
20 февраля. На завтрак не пошёл, а лёг спать. На обед пошёл вперёд части, а в столовой было ещё не готово. Ко мне прикопался высокий казах, который когда-то хотел снять с меня ремень:
- Ты всё равно пришёл раньше части, давай помоги чистить картошку.
Я ответил, что не в наряде, поэтому не буду чистить.
Короче сказать, мы подрались; я построил из себя психа, орал на него: «я тебя убью, задушу», и лезть, дёргать его. Вроде отъ..ался.
 Всё равно после вчерашнего залёта с межгородом настроение паршивое.
 После обеда братия казахов пришла в гости к Вовке на КРОСС – Чёрный, Нурик, и старшина Абзал.
Вовка потом мне рассказал, что они предлагают нам вместе скласться и праздновать 23 февраля у него на КРОССе. Можно попробовать, но рискованно, мне сразу вспомнилась Славина пьянка в казарме. Эта тройка казахов хочет объявить войну остальным навороченным казахам и предлагают нам пойти за ними. Мы с Вовкой решили идти. Чёрный ко мне поднялся за куревом, я угостил его.
- Хочу к вам на узел перевестись!- Сказал он.
- Переводись! – Посоветовал я.
Пришла кошка, ласкается, мурлыкает. Кормят её кто, чем может, я тоже иногда со столовой, что нибудь ей приношу.
Война в казарме между казахами набирала обороты. Поздним вечером в казарме подрались Чёрный с Тайсоном. Последний разбил Чёрному бровь и лоб. Там поднялся переполох, КДС и оперативный убежали в казарму? Я остался на КП. Потом с казармы прибежал Каспер за ватой и йодом. Но на КП аптечки не было. Тогда Каспер недолго думая уселся за городской телефон, и опять начал звонить по коду.
- За твои разговоры, я получил нагоняй! – сказал я ему. Но ему было всё пофигу. Он и дальше продолжал болтать по телефону. Я решил не ругаться с ним, а ещё больше уверился, что надо идти к Павлючуку, чтобы он отключил «восьмёрку».

 Интересно, по бумагам на моём месте значиться младший сержант и рядовой, то есть два человека. Может, когда-то так и было, когда солдат в части было много. И по бумагам за мной значатся 4 автомата, которые я и в глаза не видел. Вовка прикалывается:
- Начнётся война с казахами, выдадут тебе четыре автомата, посадят на КП. И будешь сидеть как Рэмбо, обвешанный автоматами!
 Мы с Вовкой подобрали ключи под сейф на командном, там у офицеров, заступающих на дежурство лежат два пистолета с двумя обоймами каждый, секретная документация и тубы с ключами от всех дверей в штабе. Ни пистолет, ни документация нас не интересовали, вот только ключи от буфета. Мы решили ночью стирать там х/б, а то брюки на коленях уже не зелёные, а чёрные. А я всё-таки сижу на КП с офицерами, надо выглядеть опрятно.
Так как воды в части нет, будем топить в кастрюлях снег.
Вечером я с оперативным лейтенантом Ильиным ходили за водой для буфета. На плите в буфете стояла кастрюля с замоченным белым халатом, наверно буфетчица собралась стираться.
- Чё это такое? – спросил меня Ильин.
- Халат. – Ответил я.
- Что-то короткий халат, похоже на нательное бельё! – он на меня подозрительно посмотрел.
- Моё на мне! – Ответил я, не придавая значения его словам, а зря.
 Ночью я до Вовки не добудился, он ни стираться, ни бриться, ни подшиваться, ни печь лепёшки не захотел. Я у него на КРОССе в одиночестве побрился, подшился, и ушёл к себе.
Спать не ложился, потому что Слава просил разбудить его на регламент ЗАСа, который происходит обычно ночью. Так я до половина четвёртого голодный и маялся. Потом решился – вышел на улицу, набрал снега, растопил его и напёк себе четыре лепёшки. Поел и лёг спать до шести часов, а потом всех будить.
21 февраля. На завтрак мы со Славой опоздали, и хлеба нам не хватило. Но со мною куском поделился Казмиев. После завтрака мы сидели с Вовкой на коммутаторе, вдруг в комнату зашёл ещё не сменившийся КДС бородатый Эсаулов. Этот честный и правильный капитан не курит; ночь дежурства предпочитает проводить, дрема на стуле, чем на кровати, чем не редко озадачивал и осложнял мои ночные дела.
 – Отойдём на минутку. - Пригласил он меня в соседнюю комнату КРОССа. Я про себя удивился и прошёл за ним.
- Отдай ключ от сейфа оперативного, всё это останется между нами. Там лежит оружие и ключи. У тебя могут возникнуть неприятные последствия.- Он смотрел мне в глаза. Моя мысля быстро крутилась в голове: откуда? И тут я вспомнил недописанное письмо другу, которое я не запечатал в конверт и вчера, торопясь на ужин, оставил в столе. А за ним сидел лейтенант Ильин. Он видимо и прочитал письмо, где я описывал другу, как мы с Вовкой собираемся ночью стираться в буфете. Мне сразу стали понятны и вопросы Ильина в буфете про замоченное нательное бельё в кастрюле.
 А тут с ключами от сейфа тоже был нюанс: мы подобрали два ключа - одним можно было только открыть дверцу, а другим наоборот только закрыть. Все эти мысли пронеслись у меня в голове за мгновение.
Я отдал Эсаулову открывающий ключ, и капитан сразу ушёл. Вот такой неприятный момент я сам себе устроил, а всё виновата моя забывчивость.
Потом мы со Славой чистили снег во дворе штаба, а потом я решился идти к Павлючуку.
- У меня есть вопрос к вам, товарищ майор, - начал я неприятный для меня разговор: - в субботу на КП с казармы приходил солдат. Сказал, что у него переговоры с домом и два часа болтал по городскому телефону. А потом оказалось, что он звонил по коду.
- Неужели код опять включили? – Павлючук был удивлён. – Вот отключат телефон, а ты окажешься крайним. КДС отмажется, скажет, что вечером ушёл с КП, а ты оставался там.
 Павлючук записал дату и время и город, куда звонил Каспер. А это плохо, там же были и наши звонки.
На обеде в солдатскую столовую привезли хлеб, и Малютин (водитель–контрактник, живущий в части) угостил меня двумя кусками хлеба, я же в свою очередь поделился с Вовкой.
 Сегодня я узнал новые подробности вчерашней драки в казарме.
Тайсон сам докопался до Чёрного, что тот дружит с русскими.
- Тебя это волнует? – Ответил вопросом на вопрос Чёрный. – С кем хочу, с тем и дружу!
 Развязалась драка, за Тайсона влез ещё один казах. Они стали вдвоём бить Чёрного. Потом вмешался разнимать их старшина Абзал, и ему тоже досталось – под глазом чернеет синяк.
 А сегодня Тайсона и второго казаха навсегда отправили на 97 площадку, почти самую дальнюю от города.
Запасы муки и молоко заканчиваются, и нас ожидают голодные ночи.
22 февраля. Наш Слава откуда-то узнал, что скоро ему присвоят звание сержанта, теперь ходит радостный.
Лейтенант Ильин и капитан Москаленко (офицер с узла связи) купили для нас конфет и печенья на 30 теньге, чтобы мы хоть как-то встретили 23 февраля. Ещё Москаленко сказал Вовке, что в конце марта в часть привезут русских духов, и мы русские к этому времени должны взять часть в свои руки и дать молодым поддержку перед казахами.
Сегодня ни утром, ни днём не спал, а вечером взял у Вовки на КРОССе журналы и газеты и весь вечер сидел и читал их. А ночью были боевые работы.
23 февраля. На завтраке в столовой один казах всё докапывался до Вовки, и это уже не в первый раз. Но тут Вовка первый раз пошёл в отмашь. Тут влезли казахи, влез и я. Разняли конфликт, но у Вовки получилось отлично.
 На праздничный обед нам дали борщ и плов.
Один казах, ранее общавшийся с теми двумя наглыми казахами, отправленными на 97 площадку, подошёл к нам: - Давайте, - говорит: - здороваться!
Я был поражён, неужели мы одерживаем победу!
Оказывается, у нас в части все казахи делились на три группы (жусы): тургайские, атырауские (и не выговоришь), и остальные. Одни наглые, другие нормальные и остальные. Между первыми и вторыми постоянно возникали стычки. Нормальные казахи приходили к нам за поддержкой. Когда произошла драка в казарме, нас там не было, и помочь мы никак не смогли. Самых конфликтных отослали на 97 площадку,а оставшиеся тургайские без поддержки лидеров стали никто.
24 февраля. Рано я сделал эти выводы о нашей победе, утром на завтраке ко мне пристал казах с хоздвора. Я его просто послал. Подрались, и теперь у меня под правым глазом синяк. Приходиться прятать от офицеров правую сторону лица, а это так трудно, ведь я дежурю в штабе на КП. А КДС сегодня как назло Павлючук.
 А на обеде ко мне подошёл старшина Абзал и тот казах, который решил с нами здороваться:
- Если командир будет спрашивать про синяк, ты не скрывай, скажи на того казаха. А то нас к командиру подтянут. – Попросили они.
- Ладно, посмотрим!- Ответил я.
Но позже Павлючук всё-таки увидел мой опухший глаз.
- Что это у тебя рожа опухшая? – Спросил он.
- Не знаю.
- Наверно ото сна?
- Наверно. – Согласился я неопределённо.
- Всё равно что-то странно. – Рассуждал вслух Павлючук и ушёл с КП.
 Утром на разводе Узла связи лейтенант Ильин объявил мне от лица командира благодарность за боевую подготовку, короче как я понял за то, что у меня нет «залётов». А Вовке и Славе вручили за такие же заслуги грамоты.
Днём я купил две булки хлеба, а Вовке буфетчица отказала. Вот что значит иметь блат.
К Колещуку всё таки приехал отец. Но их даже в увольнение в город не отпустили. Ты, говорят, в Россию уедешь. Витя сам виноват, заранее на всю часть раструбил об отцовских планах.
26 февраля. Пожив два дня с сыном в санчасти, отец Колещука уехал, и через две недели будет делать сыну вызов через военкомат. Об этом все знают, и офицеры наверное тоже.
 В четверг бани не было, и я сижу весь грязный, руки приходиться мыть во дворике в снегу. Хоть в части и появилась вода, но все трубы замёрзшие, и в здании штаба воды нет. Вот такая у нас жизнь.
 Погода днём была на удивление тёплая, кое, где из под снега показался асфальт. Но наш штаб устроен так, что во время метели снег задувает к нам во двор, а во время оттепели снег остаётся в тени и не тает. Да и на КП всё равно холодно, но я уже к этому привык, хотя я раньше был теплолюбивый, и дома постоянно ходил одетым. Даже Вовка удивляется, как я могу находиться так долго, получается всю зиму в холоде. А я и не простужаюсь.
Днём я сплю в не отапливаемом помещении под толстым одеялом, и спать стараюсь без носков. А ночью сплю на стульях, тоже без носков, но ноги над ТЭНом.
 Жизнь пошла лучше, были правда предшествующие этому события. За февраль зарплату обещают завтра. И на оставшиеся у меня пять тысяч рублей я купил у капитана Кучеренко значки о Байконуре.
28 февраля. На завтрак не ходил, потому что проспал. А встал в 7.40 и бежать за частью уже было бесполезно.
Зарплату получили всё таки по 6000 рублей.
 Ночью мы с Вовкой всё таки постирались в буфете. Затем я мучился с «размножением» целеуказаний, а Вовка по указанию Павлючука оббивал красной материей урну для голосований. Потом мы на Кп напекли себе лепёшек и пили с ними чай.