Истории из жизни

[ДОН]

                                               Знаю я этот вокзал хорошо
                                          облазил его вдоль и поперёк, дальше на твоём фото
                                          должен стоять катер(типа морской охотник)

[mic141168]

На фото теплоход скорее всего "Шота Руставелли"

[mic141168]

А вот теплоход "Нахимов"

[ДОН]

                                                        * Шота Руставелли*
                                                     Красивый грузин Да.

[mic141168]

Слева виднеется корма, но не "Нахимова". Вот он же и там же.

[mic141168]

Вот похожая кормовая часть

[mic141168]

Наверное "Тарас Шевченко"

[domoskan1970]

Наверное "Тарас Шевченко"

Точно он . Нашел фото

[Sanek]

Абраша


Когда я был маленьким, часто возвращаясь с базара, держась за мамину руку, мне нравился один ритуал.  Практически каждый день на одном и том же месте сидела бабулька, что-то лопотала, и ей подавали денежку.  Чуть поодаль сидел мужичок старше среднего в галифе, синем пиджаке и с военной фуражкой на культях. И неважно, бабушке или мужичку мама давала мне желтый пятачок, чтобы я положил в фуражку или платок. На мой вопрос , а почему ?, мама отвечала  - так надо. Вскоре вопросы я перестал задавать, но мне почему-то нравилось давать трешки и пятачки, может все дело было во взглядах прохожих…..
 Став школьником , мы часто наведывались на центральный базар. И нам частенько попадался на глаза местный дурачок. Звали его Абраша. Он был чуть больше метра росту, практически вровень с нами 4-5 классниками. Он ходил в военных галифе, сером клетчатом пиджаке и военной фуражке, чем очень напоминал мне того дядечку без ног. Абраша всем улыбался, что-то говорил , просил. Ему что-то давали, похлопывали по плечу. Мои друзья показывали на него, что-то шептали друг другу на ухо. Дети немного жестоки к дурачкам, но к Абраше это почему-то не относилось. Вскоре я узнал. Абрашу во время войны закопали живьем . Но он выжил. Выжил, чтобы мы все помнили. Выжил ценой своего рассудка и здоровья.
Столько лет прошло. Я повзрослел. Уже и рынка нет на том месте. Если спросить у тех  кому  за 40, они обязательно вспомнят Абрашу. Для меня он и сегодня живое напоминание …

[SavA]

Хорошая история! Сразу, в памяти, начали всплывать картинки из детства. Базар, фронтовики на деревяшках, на тележках (наподобие тех, что мы делали из досок, а вместо колес подшипники) удручающие картинки. Эхо войны. Мы помним!

[fora]

А ведь,да,много их было на каталках,в Москве не очень,а вот в глубинке......И,как нам дурачкам,малолетним хотелось спереть эту тележку,что бы,свою жопку с горки прокатить,но ,всё равно,что-то останавливало,вот желание было,а ток момент наступал,мозги-руки,как то отнимались,и не тянилусь утянуть каталку....
Помню ,ещё,протянет монету дядька,попросит:-малец,купи курева,скажешь,типо для дядь Вани-танкиста,и без проблем,на сдачу чо нить себе возьми,но вот спиртное,нас,пацанов,никогда не просили купить,мож,если парней постарше.

[Йо]

Все события и персонажи, как водится,  вымышленные, а любые совпадения (имен, кликух, событий) совершенно случайны или являются плодом больного воображения автора.


Когда роты тянулись через КПП с котлована, солнце уже цепляло краем за крышу чипка. На узкой лавке летнего класса крайней к штабу казармы часто можно было наблюдать одинокую сутулую фигурку в вислоухой панаме без звездочки и ремешка. В панаме, застиранной до белизны, как, впрочем, и старое хабе на два размера больше. Но от этой белизны грязные разводы были еще заметнее, а стоптанные неизвестно какого срока сапоги настолько потеряли черноту, что и кирза на тертых голенищах уже казалась цветом под стать и хабе, и заскорузлым опоркам, не распрямлявших своих каменных складок при ходьбе. Лицо воина, впрочем, как и одежда и сапоги тоже было покрыто слоем пыли, местами переходившей в грязные разводы на щеках и шее. Туго утянутый пластиковый ремень, по талии собравший хабе в кучу складок, мог бы навести на мысль, что обладатель его вот-вот призвался. Но несмываемые пятна краски или побелки на застиранном хабе говорили о том, что поработал  солдатик уже не мало. И повидал много, и далеко не всегда хорошего.

Назовем его...Чик. Для удобства повествования, не более.

Вполне возможно, Чик рос мальчиком тихим и домашним. Школьные (возможно специально-школьные) годы закончились, какой-никакой, а документ о среднем образовании дополнился военным билетом с «путевкой» в стройбат. По какой уж причине именно в стройбат спрашивать было не принято. Причины могли быть разные, от судимости до плохого (или совсем плохого) здоровья, а ограничений для армии по здоровью всегда хватало, и по костям, и по голове... Стройбат всех подбирал.
Уроки начальной военной подготовки, советские фильмы про Максима Перепелицу и Ваню Бровкина, передачи «Служу Советскому Союзу» способствовали формированию в юном сознании образа великой и могучей Армии, в которой «Служи по уставу-завоюешь честь и славу», «Сила воина дисциплиной удвоена», а «Не умеешь-научим...». А рассказы про дедовщину и неуставные взаимоотношения, практиковавшиеся, безусловно, отдельными недисциплинированными военнослужащими, проходили мимо сознания Чика, как уносятся майским ветром  темно-синие тучи, выползавшие в родное российское небо и заслонявшие на время теплые солнечные лучи. Тучи, пока так и не разрешившиеся грозой и дождиком. А тут туч совсем не бывает. Ну, почти не бывает. Да и много чего тут не бывает или нету. Как и «повторяемости» армейской службы. У каждого свои рассказы и у каждого своя служба. Армейские миры параллельны. По большей части.

А в части жизнь оказалась непохожей на виденные ранее телепередачи и рассказы знакомых, краем уха подслушанные на гражданке. Мало того, что Чик был мальчиком домашним, он еще был незлобным и исполнительным. Первые месяцы службы давались, по всей видимости, не просто. В части, куда попал Чик, не было дедовщины, как не было, по сути, и той армии, к которой готовили и на уроках НВП, и про которую вещало всезнающее телевидение. В роте одного призыва как-то сами собой солдатики разделились по землячествам. А внутри землячеств уже четкой иерархии не было, она сама собой потом появилась, но строилась вовсе не по армейским правилам. Если бы Чик до армии занимался спортом, то, конечно же, что-то, связанное с силой воли к победе или, как это модно сейчас называть, командным духом, в его сознании само по себе отложилось и вспомнилось бы когда припрёт на уровне рефлексов. Но Чик спортом не занимался. Не хулиганил, не воровал, в тюрьме не сидел. А тут вон оно как: от наезда и припашек не соскользнул и дать сдачи не сумел –  каждый сильные тебе господин, и даже слабые, если двое. Прям как у Маяковского.

Работать целыми днями поначалу было почти у всех духанской обязаловкой. Потом как-то само-собой плавно перетекло у Чика в ежедневную обязанность, причем независимо от того, попал ли он в ежедневную утреннюю бригаду «негодяев» на полы или в наряд. А запоздалое знакомство с восточным образом мышления, позволявшем каждому, кто был хоть чуть сильнее (а чаще просто наглее), помыкать другим, сделало регулярными мелкие припашки, мойку полов и прочие нескончаемые работы в роте ли, в части ли...  Ну и ежедневный ударный труд на котловане на благо Отчизны  - это само собой разумелось, тут и говорить нечего.

Восточные хитрости общения поначалу приводившие к смешкам и подтруниванию сменились ежедневными тумаками, по поводу и без повода. До серьезных побоев дело не доходило. Припашки безконечные день за днем вошли в привычку.

Часто Чику бывало страшно. Служба идет, а ей конца-краю не видать, и жизнь что-то совсем безпросветная. А бежать из армии еще страшнее. Да далеко не убежишь, окрест километров на семьдесят летом – знойная пустыня, зимой – холодная пустыня. Ни жрачки, ни воды, ни крыши над головой. А еще пугают дисбатами. Или тюрьмой.

А что вы спросите, земляки? Как они на это смотрели? А так и смотрели. Мимо. Или их не было (что вряд ли). Но такое бывает.
 
А как же офицеры-замполиты и иные ведуны солдатских душ? Видимо, недоглядели. А может по-барабану было. Такое тоже бывает.

Когда становилось совсем невмоготу, Чик исчезал на пару дней. Где ховался – не ведомо. Ни разу посланные на его поиски «сослуживцы» так и не смогли найти, где его биндюга-схрон. А может то и не биндюги были, а остатки сооружений, на строившемся старте или на брошенных? Ищущий где укрыться - найдет. К началу третьих суток Чик объявлялся, получал от старшины люлей, был допрашиваем замполитом, ротным и водим в штаб. Трех суток никогда (!) не случалось, посему и не сажали. А вести на губу... На гауптическую вахту Чика не водили, так как и в роте дел с полами и прочих постоянно хватало. А там, на губе.... Ну, не водили и не водили, хоть в этом повезло.

Кончилось тем, что после очередного «прогула» Чик таки рассказал кому-то из офицеров о своих, мягко выражаясь, трудностях. Не сам рассказал, выспросили. В те времена офицерам самим было положено ходить и выспрашивать (времена хоть и до нольсотого приказа были), а не нарушаются ли в отношении кого из солдатиков нормы армейского общежития? Короче говоря, не посадили за неуставные никого. Но появился у Чика типо высокий «покровитель». Типо - потому, что как жил Чик в роте, как пахал на производстве и на всех припашках в роте вместе с нарушителями дисциплины (а бывало и вместо), так и осталось. Но бить-шугать перестали, боялись гнева высокого «покровителя».  А тот всем объявил, что ежели кто себе позволит чего в отношении сего воина  – сядет. А Чик ему за это вот  заступничество про тех вот негодяев, его беспокоящих, должен был рассказывать. И «покровителю» тому верили: хоть был и любитель пошутить, но ежели чо сказал – выполнит. Точка. Грозен был и поступал, наверное, правильно. А рассказывал ли хоть раз ему Чик про обидчиков, нет ли, то не ведомо. Да и окружающим было, в общем-то, не важно.

Молодому пополнению Чика показывали земляки и предупреждали, что общаться с ним ни по каким вопросам не следует, а то и сами молодые солдаты скатятся до такого вот состояния.

За полгода до дембеля Чика от проблем подальше перевели в тогда уже не совсем молодую роту, призывом на год помоложе. В которой порядок был, вполне похожий на армейский. Там его уже никто не трогал, просто сторонились. Обижать не обижали, а припашки на полы и на работы вне производства были. Но и в новой роте были воины, по-своему вписавшиеся в реалии "армейского" общежития. Среди которых Чик вроде как и растворился.

Ближе к дембелю некоторые замечали, как иногда вечером, в краткие периоды свободного личного времени, Чик раскладывал на теннисном столе потрепанную карту своего города, которую носил все время под хабе. В эти минуты наблюдательный увидел бы, как Чик улыбался, долго глядя на изгибы улиц своего родного города. Возможно, до армии он и не задумывался над тем, что вот так будет смотреть на карту и мечтать. А ведь он мечтал. Мечтал среди прочего, что скоро закончится его служба. Служба тяжелая как ни у кого. В постоянном одиночестве. Такая вот «одиночка»...

Наступило лето и уже объявили, когда и куда пойдут эшелоны с чиковым призовом. В прежней роте вовсю шла подготовка: по ночам дембеля гладили ушитые парадки, хабе и пешА, прижигали (кто не успел) утюгами сапоги, отчего трудно было в части найти приличный чистый утюг нагладить хабе в город.

По всей видимости не хватило духа ни у высокого чикового «покровителя», ни у кого из офицеров  в части отправить бедолагу без эшелона. Видимо, трудно было потратить час-другой и отвезти его на Джусалы, посадить в проходивший поезд, тем более что денег-то Чик заработал, пусть не много, но на дорогу бы хватило.... Нет, пошли простым путем: приехал эшелоном – уехал эшелоном. Вон их сколько таких. Голова не болит. Ни у кого.

В ночь, когда провожали дембелей из двух рот, толпой усевшихся в кузов хозяйственного зилка, с краю у борта сидел на корточках и Чик, в парадке с погонами без букв и фуражке на размер больше. Такой же затянутый пластиковым видавшим виды ремнем. Но немного другой. Другой, который впервые смотрел на казармы, голую степь и угадывавшиеся в темноте силуэты старта радостным взглядом, и читалось в тех глазах такое счастье и облегчение... Типо, дожил-таки, дотерпел, дотянул! И дурдом этот – всё! всё! закончился! И дом родной уже совсем скоро... и забыть, и не вспоминать, и жить...

Совсем вот-вот. Чуть-чуть. Только еще пару-тройку суток в эшелоне перекантоваться...

[ДОН]

                                               Да,были и у нас на тележках
                                        но я помню другое, как у нас легально начиналась наркомания
                                        конец 50 г я в школу ходил мимо поликлиники и постоянно видел
                                        одних и тех же людей которые каждый день ходили на уколы
                                         им кололи морфий, считалось это милосердием которое уменьшало
                                          их страдания. Не берусь судить никого,может тогда было так нужно.

[ТИМ]

Привет, Йо. А ведь такой  "Чик" был у каждого в биографии или в подразделении, по крайней мере - почти у каждого. В моей роте было 2 с половиной, один на год старше по призыву, второй с моего (более того - земляк, и сегодня живёт и здравствует в райцентре Варна, что недалеко от Дяди81) и третий (0,5) на пол-года младше, москвич. У двоих была одинаковая фамилия, у третьего тоже немалоизвестная, исконно-русские. И ВСЕ ТРОЕ - с нашего взвода!!! Тот, который мой земеля - держит магазин автозапчастей, и неплохо торгуют на пару с сыном. Это я узнал в случайных разговорах от случайных клиентов, мир тесен. Про старшего с Брянска ничего не знаю, не от кого , а вот последний (москвичёк) после армии устроился (или папа-с-мамой) на Останкино на телевидение, кем не помню, но будучи в столице удалось повидаться с его земцами, (вместе учились, вместе и в армию ушли) так Серёжа тот уж оченно суперважно стал на всех посматривать.

[fora]

Недоехал......финишную ленточку порвали раньше отпущенного срока.
А так да,в каждой части был такой Чик,только разные по своей внутренней особенности....