Взрыв ракеты на 101-й площадке

[Трость25]

Взрыв.

Попал я в свою часть – которую называли 34 по 200 в аккурат к началу программы испытаний новой ракеты. Принял в начале декабря 1985 года присягу. Началась моя служба Родине. Оттащив новогодний наряд по столовой, узел связи занялся собственно тем, чем и должен заниматься – обеспечением связи предстоящих пусков. Как и обычно происходило в доблестной советской армии подготовка шла не шатко не валко, но вдруг выяснилось, что сроки уже подходят, а работы – начать и закончить… А закончить предстояло – технологический узел связи  «Трость» на пл. 111 и кросс на пл. 103. На тот момент  моя судьба, как связиста была ещё, очевидно не решена и предполагалось что я займу место кроссиста на пл. 103, где была тех. смена из 1-й группы, по обслуживанию подстанции и кросс – т.е пересечение кабелей связи. Которые коммутировались разными фишками-перемычками, в зависимости от текущих задач связи. И вот на этот объект и стали мы ездить с нашим «Папой», ст. прапорщиком Иванченко, о котором я рассказал в своих мемуарах – «Эссе о старшем прапорщике». Чем конкретно мы там занимались, я уже и не вспомню, но один из выездов туда мне запал в память.
 Стояла задача измерить некие расстояния на той самой 101-й площадке. Была у нас какая-то длинная рулетка, метров сто, наверное, для этих целей. Взяв меня и моего дружка –однопризывника Вовку Топтыгина, эту рулетку и пару лопат «Папа» отправился выполнять поставленную задачу. Один из нас, бойцов держал край рулетки, а другой с «Папой» шел в указанную точку байконурского пространства, определяя расстояние до какого-то ориентира. В прямой видимости от нас стройбат занимался своей деятельностью: перемешал кучу щебёнки куда-то «на головку», т.е. в район ракетной шахты. НО КАК!!!
Солдатики, внешностью показавшиеся мне детьми среднеазиатских народов, достаточно тщедушные свиду, в бушлатах и ватных штанах, с опущенными ушами шапок,  лопатами захватывали щебенку и бегом бежали метров сто-стопятьдесят, бросали её в какую-то точку и бегом бежали обратно. А вдоль этой цепи бегущих людей с  интервалом метров десять-пятнадцать, стояла цепь других солдат в шинелях, с поднятыми воротниками и с черенками от лопат в руках. И эта «шинельная» цепь, черенками лопат лупила бегущих людей, сопровождая это громкими криками. Всё это очень напоминало фильмы о войне, о немецком концлагере, где фашисты так «управляли» работой наших пленных…
 Одному из охранников бег кого-то из «военстроев» показался недостаточно быстрым и он решил «ускорить» своего подопечного. Подскочив к нему, он с размаху ногой ударил его в зад. Наверное, он попал ему в копчик, потому что солдат схватился руками за место удара, упал на землю и с криками боли стал кататься по земле. Двое охранников схватили его и поволокли куда-то. Остальные охранники криками и ударами палок восстановили темп передвижения остановившейся цепи. В криках охранников мне послышалась армянская речь…
 Конечно же, к этому времени я уже вполне почувствовал вкус армейской дедовщины, но то, что творилось у нас в части, не шло ни в какое сравнение с тем чему мы стали свидетелями в этот день. Для тех, кто сомневается в том, что это было, я скажу что у меня нет никаких иных доказательств того что это реально произошло. Но это действительно было…

 В своих сообщениях Илья, мой однополчанин из взвода управления, написал что связисты мол не землю копали и не тяжести таскали… А мы как раз таки копали и таскали. Весь январь 1986 года. На 111-ой площадке требовалось проложить кабели между «старой» и «новой» площадками. И если между самими площадками траншеи были прорыты каким-то экскаватором, то на самОй площадке между рядами колючей проволоки, электрозаграждений и прочих препятствий копать пришлось лопатами. Морозец январский на Байконуре известен, плюс ветерок. Благо, что наш начальник узла связи  - капитан Исаичев приказывал молодым солдатам выдавать «танкачи» - ватные штаны и куртки чёрного цвета, которые грели лучше чем обычные армейские бушлаты. Помню, кто-то из дедов показал тогда «фокус»: плюнул по ветру и плевок, долетев до земли уже был в ледяной корочке, расколовшейся от удара о мёрзлую землю. Так что долбить смёрзшийся песок было удовольствие ниже среднего… Гораздо ниже… А дальше было ещё труднее: в выкопанные траншеи надо было затащить кабели. И если по степи, между площадками катушка с кабелем была прицеплена к машине и нашей задачей было просто подхватывать разматывающийся кабель и подносить его к траншее, то доехав до «колючки» машина останавливалась и гражданский специалист, руководивший этой работой командовал нам разматывать кабель с катушки оттаскивая его от машины и укладывая зигзагами на землю. Затем он шагами отмерял необходимую длину и перерезал ножовкой по металлу  кабель. После этого, взяв на плечи, получившийся «хлыст» мы поочерёдно спускались в траншею, пригибаясь под колючей проволокой, и тащили кабель до вводного колодца. А кабелёк-то, напомню, в свинцовой изоляции и в руку толщиной. Нам спец гражданский говорил сколько весил метр кабеля, но я не помню… мерещится 19 кг, но здесь могу соврать. Тяжелый, короче гад… Выматывались жутко. Так что попасть в наряд по роте было гораздо лучше – в тепле и работа, хоть и тяжелая но не настолько. Работали все, несмотря на срок службы, так что попав в казарму у дедов не было уже сил на ночные «шалости» - засыпали мёртвым сном. С тех пор я знаю, что самый тяжелый из кабелей – это ЗДУК – кабель по которому и идет сигнал пуска ракеты. Всего три жилы в нём, но вес…..
 Такой работёнкой был заполнен январь и большая часть февраля. Выполнив эту работу мы приступили к оборудованию самого помещения узла связи «Трость» - что-то красили-белили-строгали-стучали, причем делали это практически круглосуточно и много дней подряд. Несмотря на то, что у нас считалось «западло» спать стоя, уткнувшись куда-то головой, под конец этой работы и деды не брезговали таким способом отдыха.

 Где-то под конец этой «эпопеи строительства» произошёл один интересный случай. В один из очередных дней мы, как обычно не успевали что-то доделать на 111-ой и нам сказали, что в часть нас ночью отвезут гражданские на своей машине. Загрузившись ночью в их КУНГ мы, едва приняв сидячее положение, все поотключались и очнулись только в части по команде «Выходи». Через день, после развода нас, почему-то оставили в расположении узла связи, что уже само по себе было непривычно. Далее началось ещё более непонятное. В канцелярию узла пришёл какой-то капитан с лётными петлицами (в нашей части были черные с пушками) и стал вызывать по одному всех кто ехал тогда в той самой гражданской машине. Опрос вызванных сводился к следующему: где сидел сам, что видел, где сидели другие. Кто и что делал… Непонятки какие-то… Все были вымотанные и все дрыхли всю дорогу. Что и поведали этому капитану. Капитаном был особист части, как выяснилось в дальнейшем. В дальнейшем и выяснилась причина того что происходило. Оказывается в машине был ящик с пироболтами – теми, которые отстреливают поддон ракеты при миномётном пуске. Болтов в ящике 16 штук. Оказалось что их в ящике стало 14. Где ещё два? Вот и стали всех трусить на предмет поиска этой парочки. Нашли. Оказалось что это дело рук гражданских. Рыбу решили в Сырдарье поглушить. Хрен его знает как они хотели это сделать, но использовать их они не успели. Виновных вычислили и болты вернули. Хотя сейчас мне кажется возможной связь между этим событием и тем, что в результате произошло с ракетой.

 В процессе работ выяснилась причина той спешки, которая началась во всей нашей части. Оказывается, кому-то в верхах пришла в голову идея провести первый пуск досрочно – к XXVII съезду любимой коммунистической партии. И армейская машина была раскручена до максимально возможных оборотов. Подготовка пуска шла небывалыми темпами. Так заправка ракеты топливом происходит в течение трёх суток. В этот раз заправщики из 3-й группы, во главе с ст.л-том Фархутдиновым уложились в сутки !!! Каким образом – я не знаю, но факт такой был. И такая же спешка была во всех других работах. Где-то к концу февраля был закончен узел связи «Трость» и перед командиром узла связи встал вопрос: кого сажать на коммутатор?. В отделении телефонистов свободными были только люди армянской и азербайджанской национальности. С соответствующей дикцией. Вполне здраво рассудив, что для работы на кроссе особого русского произношения не требуется, к-н Исаичев сделал «рокировку» - отправив вместо меня на кросс 102-й площадки моего однопризывника Артурчика Гаспаряна, а меня посадили на коммутатор. Так я и стал телефонистом-коммутаторщиком. И получил свой позывной – «Трость 25». Позывной мне назначил п\п-к Гринюк – начальник связи управления, который и был ответственным за сдачу узла «Трость». Именно он обучал меня работе на этом коммутаторе, т.к. оный был совершенно не таким, как прочие байконурские коммутаторы. Вместо шнуров, которыми соединялись абоненты на простых коммутаторах, на «Трости» стоял кнопочный аппарат безо всяких шнурков. И работать на нём надо было как на пианино – последовательно, в определённом порядке нажимать ряд кнопок для коммутации абонентов. Сам Гринюк тоже любил посидеть за этим славным агрегатом – его позывной был «Трость 20». Для него сдача узла связи была своего рода «дембельским аккордом» - по окончании этого он переводился на Камчатку. Позднее он иногда позванивал с Камчатки во время спецработ, когда нам напрямую давали «Пролив».
 Вот так я и попал служить на 111-ю площадку, на которой с небольшими перерывами и дослужил до самого дембеля. Нашим дедам такая «халявная» служба молодого бойца категорически не понравилась и они всячески старались испортить мне этот «праздник». Много чего плохого они делали, так что однажды я даже позвонил своему взводному л-ту Кипричу и попросил его снять меня с дежурства. Не задавая никаких вопросов, он прислал мне на след день замену. Спасибо ему за то, что он сделал это без разборок. Он сам до училища отслужил солдатскую службу и очевидно понял, что мне это было нужно.
 А подготовка первого пуска шла опережающими предсъездовскими темпами. Наверное кто-то где-то рассчитывал получить за «наш подарок съезду» какие-либо «ништяки» - звания, награды, новое место службы…

 И вот оно – событие… Первый пуск новой ракеты, который назначен на 21 марта 1986 года. Боевой расчёт занимает свои места, а прочий люд, непосредственно не задействованный в процессе отправляется в часть, а сама часть отправляется ещё дальше от места пуска – на стрельбище. Я на тот момент ещё не был основным телефонистом и  отправился вместе со всеми прочими наблюдать за стартом ракеты со стрельбища. На 111-й осталось довольно много народа – многим по той или иной причине хотелось лицезреть это событие поближе других. Из наших связистов кроме непосредственно сидящих за коммутатором и ЗАСом, там были начальник связи майор Заиченко, ст. прапорщик Иванченко, и водитель нашей машины Володя Басов, с машиной, соответственно. А ближе всех, можно сказать в эпицентре событий, располагалось ещё несколько человек: на самой 101-й площадке было подземное сооружение с какой-то аппаратурой. И в момент старта там было несколько человек, по-моему четверо. Из них один связист – наш прапорщик Ожаровский, на тот момент командир 2-го взвода. Хрен его знает в чём была необходимость того что на этой, стартовой площадке должны они быть. Называлось точка их пребывания 26-е сооружение.
 Личный состав части стоит себе некоей толпой на стрельбище, ждёт когда свершится событие. Я с Володькой Топтыгиным, которому подсуетили таскать радиостанцию(Р-105 или Р-107) переговариваемся о своих «духовских» делах-заботах и поглядываем в сторону 101-й пл. Её очень хорошо было видно – она располагалась на пригорке и открытая крышка (или крыша?) шахты получалась как раз на фоне неба. Погодка была прекрасная – мороз или оттепель не помню, но на небе ни облачка, солнышко греет подставленные под него солдатские спинки. Время пуска нам, связистам известно до минуты  Ждём-с…
Пуск! Из под земли выстреливается зарядом ракета, похожая на острозаточенный карандаш чёрного цвета. Вылезла, зависла на долю секунды, немного наклонилась от оси вправо и…рухнула обратно в шахту… «Йопть» выдохом проносится над солдатской толпой. Над рухнувшей в шахту ракетой появляется оранжевое облако, которое поднимаясь вверх становится похожим на атомный «гриб». Из этого облака вылетает крутящейся чёрной таблеткой крыша шахты. «А ведь она сто тридцать тонн весит» восклицает чей-то голос за моей спиной. Оглянуться не смог – так же как и все непрерывно смотрю на то, что происходит передо мной. Оранжевое гептильное облако отрывается от земли и зависает оранжевой тучей. Звучит команда: «Проверить противогазы». Достали, покрутили в руках и спрятали обратно в сумки. Хрена ли его проверять, когда от гептила спасёт только изолирующий противогаз. Не помню отчего и как, но мы с Вовкой об этом уже знаем. Кто-то за спиной, наверное из офицеров, говорит: «Ветер от нас, так что на нас не понесёт». На душе становится легче, хотя мыслей о смерти и не было, но было как-то не посебе, что ли… Сколько стояли – не помню, но наверное долго, потому что облако уменьшилось в размерах сильно, то ли его отнесло, то ли само стало рассасываться. Как там наши на 111-й? И главное: что с теми, кто на 101-й в сооружении. От Володьки узнаю  -  все живы. «Уфф» -  камень с души упал у многих из нас. Какое-то время ещё стоим, но уже настроение достаточно бодрое. Нет того напряга, который висел над толпой до этого. В конце концов звучит команда: «Строиться по подразделениям». Толпа преобразовывается в строй и строй двигается в сторону казарм. Вот сейчас задался вопросом: «А ведь на 37-й площадке была не только наша в\ч 34200, но и другие части – ракетчики и зенитчики… Были ли они тогда с нами?  Или оставались в местах «постоянной дислокации»? Не помню…
 Возвращаемся в казарму. Через некоторое время появляются наши – Иванченко, Заиченко, Ожаровский. Всё нормально, все целы…

 О событиях, происходивших в это время на 111-й я излагаю со слов моего напарника коммутаторщика, Олега, в период взрыва, находившегося за пультом-коммутатором.
 Посмотреть пуск остались на 111-й многие, как я уже сказал. Нужные и ненужные. Те, офицеры, кто не был непосредственно задействован на своих местах залезли на крышу, ну чтоб лучше видеть… Окна коммутаторской аппаратной были заложены стеклоблоками, так что Олег увидел только яркую вспышку. Потом звук взрывной волны. Пока ещё непонятно что происходит вообще. Слышен крик: «Все в паттерну!». Вход в паттерну располагался как раз в предбаннике узла связи. По лестнице с крыши послышался топот сапог сбегающих офицеров, а из предбанника матерки стоящих перед входом в паттерну. Ударная волна взрыва была несильной. Видимо потому что взрыв был не поверхностный, а внутри шахты. Основную нагрузку взял на себя бетон и направил взрывную волну вверх. Но это я сейчас об этом рассуждаю…
  Наш водитель, Володя Басов, не спрашивая ни у кого не о чем рванул к своему ГАЗ-66-му завёл его и помчался на 101-ю. Там же люди!!! Заиченко, находившийся в комнате сказал что-то типа: «Ты здесь дежурь, а я обязательно вернусь» вышел. Послышались шаги по лестнице паттерны. Секунлы ожидания… Чего? Смерти? Спасения? Чего-то иного? Изолирующий противогаз вроде бы был, но как вы себе представляете коммутаторщика в противогазе?
 Телефонный вызов с подземного КП – «соедините Агат». У Агата запрашивается метеослужба. Требуют сообщить направление и силу ветра. Получают нужную информацию. Ветер дует куда-то на север, т.е. ни 111-я ни прочие площадки под облако не попадают. Этот звонок занимает минут десять. Уже легче… Но как там наши, на 101-й? Неужели ещё один день памяти будет? Какое-то время ожидания и вот слышно гудение автомобиля, потом мат Ожаровского, заходящего на «Трость». Ну, слава Богу, вернулись. Народ начинает выползать из паттерны. Масса звонков – всем надо куда-то, кому-то, что-то доложить. Все живы – это главное. Народ постепенно разъезжается, суета спадает…

 Далее опять я (Трость 25) своими словами. К вечеру  приезжаем на 111-ю чтобы сменить дежуривших с утра. Олег на вопросы не отвечает. Злой как черт. Он дед, так что лишнего не болтаю. Это уже потом он сам все расскажет, что я выше написал… Потом… А пока он уходит, а я дежурю дальше всю ночь, слушая о чем переговариваются офицеры по телефону.
А что дальше? Дальше служба… Обычная служба со всеми радостями и неприятностями солдатского бытия…

С уважением:

[Йо]

"...Помню, кто-то из дедов показал тогда «фокус»: плюнул по ветру и плевок, долетев до земли уже был в ледяной корочке, расколовшейся от удара о мёрзлую землю..."
Такого не было при нас, хоть зимы и были суровыми. Авторский художественный прием видимо, в простонародьи гипербола

[ВЛКСМ]

"...Помню, кто-то из дедов показал тогда «фокус»: плюнул по ветру и плевок, долетев до земли уже был в ледяной корочке, расколовшейся от удара о мёрзлую землю..."
Такого не было при нас, хоть зимы и были суровыми. Авторский художественный прием видимо, в простонародьи гипербола

Гипербола - тыщу раз писал об этом - дембельский пиз...дёж для первокурсниц.

Хотя...

Если в минимальную при мне температуру - минус 15, на крыше МИКа набрать соплей, высунуть язык, и плюнуть по ветру, то (возможно), пролетев 40 метров высоты и еще на ветер добавим... Всё равно не замёрзнет.

Мы проводили противоположно-температурный эксперимент.

В июле 84-го, в полдень, лили воду из фляжки, с высоты полтора метра, на плац - она сразу закипала и шипела.

[Sanek]

"...Помню, кто-то из дедов показал тогда «фокус»: плюнул по ветру и плевок, долетев до земли уже был в ледяной корочке, расколовшейся от удара о мёрзлую землю..."

 Уши замерзшие видел, сворачивались в трубочку, что присохший лопух, жесткое зрелище. Про плевок по параболе, переросший в гиперболу, не то, чтобы сомнения, а очень даже большие сомнения. У меня 86-88 не самые теплые зимы. Мог бы рассказать, как один раз на "Крайнем" вышел отлить, а струйка снизу так и застыла, но не буду, потому как отливать выходил, а струйки замерзшей не было .

[Йо]

Это не мои слова посему взяты в скопки

[Sanek]

Извини, я знаю, но процитировал тебя, цитирующего ...ну там по тексту .

[Серёга94]

Ответственно заявляю, что плевок на лету замерзает при температуре не выше 50 градусов. Проверено неоднократно.

Игорь, а как вы кабель, стесняюсь спросить, разматывали и укладывали на морозе?

[Йо]

...Игорь, а как вы кабель, стесняюсь спросить...

Рухнул
такое интимное...

[ВЛКСМ]

а как вы кабель, стесняюсь спросить, разматывали и укладывали на морозе?

Первокурсницам до пиз..

[nkps55]

 В один из очередных дней мы, как обычно не успевали что-то доделать на 111-ой и нам сказали, что в часть нас ночью отвезут гражданские на своей машине. Загрузившись ночью в их КУНГ мы, едва приняв сидячее положение, все поотключались и очнулись только в части по команде «Выходи».

Ничего странного нет в том что вас отвезли гражданские....наше управление часто пользовалось солдатской силой для прокладки кабеля и как правило мы солдат сами возвращали в часть.
Но в кунгах они у нас никогда не спали ))). а про " болты" )))...они были у нас под расписку это как получить разрешение на ношение огнестрельного и потом отдать или.....)))

Сколько стояли – не помню, но наверное долго, потому что облако уменьшилось в размерах сильно, то ли его отнесло, то ли само стало рассасываться.


Гептиловое облако оседало в виде дождя оранжевого цвета и пошло оно в сторону 254 пл.задев 112 пл..и далее на 110пл.
 

[Трость25]

Ответственно заявляю, что плевок на лету замерзает при температуре не выше 50 градусов. Проверено неоднократно.

Игорь, а как вы кабель, стесняюсь спросить, разматывали и укладывали на морозе?

Я не написал, что плевок полностью замёрз. Он покрылся корочкой, которая и звякнула при касании с землёй. Не помню конкретно в тот или близкий к нему день нас даже не выгоняли с утра на зарядку, а это означает что температура была ниже -20 градусов. И ветрюган...

Да вот так и разматывали и укладывали... Как сказали делать, так и делали. Помню что наш, связной кабель был в смолистой изоляции, и нам сказали беречь танкачи, чтгобы не выпачкать их смолой. Но смола даже нисколько не липла. А ЗДУК - он вообще в пластике был. Многие мелочи уже подистёрлись в памяти, так что может и не такая уж и морозяка была в дни прокладки кабеля. Когда именно траншеи под колючкой копали - вот тогда холодища была жуткая. Руки в армейских трёхпалых рукавицах мерзли очень сильно. Исаичев сидел в нашем КУНГе на Газ-66 (аппаратная "Бутон") и в матюгальник командовал когда греться в Кунге можно.

С уважением:

[Серёга94]

Ктож в мороз, даже в минус кабель прокладывает, тем более в виниле? Абзац же изоляции наступает! Даже с катушки его проблематично размотать будет.

[Трость25]

Но в кунгах они у нас никогда не спали ))). а про " болты" )))...они были у нас под расписку это как получить разрешение на ношение огнестрельного и потом отдать или.....)))

Ирина, ну вот кто из вас контролировал что солдаты загруженные в КУНГ там делают? После не одного дня тяжёлой физической работы пытались спать даже стоя, уткнувшись головой в стену. А тут целый КУНГ, в котором ещё и сидеть можно... Смею Вас заверить, что любой солдат вырубится...
 Про болты  - у Сергея94 есть связь с Алексеевым - тем самым особистом. Если ему захочется подтвердить или опровергнуть мои слова - пусть спросит у него.

С уважением:

[Йо]

"...- Еще бы! Вопрос замысловатый, не так ли? Да, сэр, я могу вам сообщить, что вытатуировано у него на груди: маленькая, тонкая синяя стрела; если не всмотреться пристально, то ее и не приметишь. Ну, что вы на это скажете, а?.."
http://az.lib.ru/t/twen_m/text_1884_the_adventures_of_huckleberry_finn.shtml

[Трость25]

Ктож в мороз, даже в минус кабель прокладывает, тем более в виниле? Абзац же изоляции наступает! Даже с катушки его проблематично размотать будет.

Кто-кто... коммунисты в подарок к съезду. Некогда было ждать потепления. Кстати на протяжении моей службы всё проложенное нами работало без нареканий. Про дальнейшую судьбу - не знаю.

С уважением: