Забавная публицистика

[Йо]

...если так получилось, то только ты в этом виноват. Пошел на поводу у йошки.

давай-давай, выкручивайсо... двуликий анус
как Стартовик - так погоны, офицерское негодование, панимаиш,  а как простой офицер и не с форума - давай называй хучь люфтваффой хучь как ишшо.
непорядочно поступил, КАНЦтовар.
гнусно.
гадко.

[ДОН]

                                                               Проехали!
                                                       Оказывается можем когда хотим.

[fora]

....взято из из каментов,на одном из литературных сайтов:

Если спрошено будет, чьи произведения хуже: Донцовой или Акунина, ответствуй — Акунина, ибо Донцова плохие книги пишет плохо, а Акунин плохие книги пишет хорошо, а говну до́лжно пахнуть говном, а не шашлыком, дабы не вводить никого в заблуждение.

[Кийский]

Акунина почитывал , вот Донцову как не судьба .

[Йо]

Донцова про Евлампию Романову писала весело... дальше стала повторяцо

[fora]

[Йо]

http://newsem40.com/forum/viewtopic.php?t=930

[fora]

ЙО,чот я не понял,ты смиёшса,али как?То,шо феня,практицки коверканный идиш,эт факт неоспоримый,но тама такое...
К примеру:
Рябина,эт не дерево,а соитие оказываица...

[domoskan1970]

Автор скрыл свое имя..
ИСТОРИИ.

У игрушечного мамонта оказался разорван зад. Почти не видно. Густая рыжая шерсть, а под ней шов разошёлся, и поролон лезет. Обнаружил я это только в вагоне. Завтра мамонта ребёнку вручать, а у зверя зад разорван. Нехорошо. И поезд уже поехал.

Пошёл к проводнику, отдал билет и как друга попросил:
– Брат, выручи, дай оранжевые нитки.
– Тебе зачем оранжевые? – поинтересовался он.
– Да надо… – не будешь же объяснять, что надо зад мамонту зашить.

Он шкафчик открыл, и оттуда банки с икрой посыпались. С красной и чёрной. Ничего себе пассажир пошёл, к чаю не сушки, а икорку требует! И вот он одной рукой банки назад кидает, другой в шкафчике копается. Нашёл. Бросил мне катушку ниток. Не рыжие, а какие-то красноватые. Но ничего, и такие сойдут. Я ещё стакан чая попросил и пошёл в свое купе.

В купе две полки, одна над другой. Верхняя поднята, на моей нижней какая-то дама в пальто сидит, на полу три сумки, одна другой больше.
– Ничего, – спрашивает, – что я пока ваше место заняла?
– Чего уж там, – отвечаю, – сидите, чувствуйте себя как дома.
Она сразу пальто сняла, сумку открыла и начала из неё курицу есть. Ляжку куре оторвёт, обглодает, а кость на бумажку на столе положит.

Я не люблю, когда люди припасы не на стол выкладывают, а изнутри сумки или пакета едят. Вроде как намекают, что самому мало. Но ладно, сижу, нитку в иголку вставляю, поезд качает, попал кое-как и стал мамонту зад зашивать.
Дама курицу ест и на моего мамонта подозрительно смотрит. Проводник с чаем пришёл и тоже на него уставился.
– Ваш чай, – протянул стакан.
– Полку опустите, – капризно так дама говорит.

Опустил проводник ей полку, ещё раз на моего мамонта глянул и ушёл.
Женщина куру доела, из другой сумки термосок достала, маленький такой – на одну кружку, которая как раз сверху вместо крышки привинчена, захочешь – не поделишься.

Кофе выпила, встала, руку на свою полку положила.
– Вы, – игриво так спрашивает, – кавалер?
– Кавалер, – подтверждаю я, – только у меня ревматизм и правая нога не поднимается. – Женщине, из автобуса выходила, руку подал, а она своей телегой мне её переехала. Нет, я могу и на верхней полке ехать, если вы меня подсадите. Или мою правую ногу туда закиньте, а я уж следом залезу.

Вижу, не понравилось ей. Термос спрятала, сумку закрыла и наверх забралась. И так ловко, раз - и уже там.
– Зовут-то вас как, красавица? – чисто из вежливости спросил.
– Вас это совершенно не касается, – отвечает она мне уже сверху.
– Да я к тому, что кости ваши куриные на столе остались, так я могу их наверх подать…
Ладно, дальше едем.

Меня эта мадам своей курицей раззадорила, тоже поесть захотелось. Чаем сыт не будешь. Батон-то у меня есть, осталось икорки попросить. Снова к проводнику пошёл. Нитки вернуть.
– Брат, – говорю, – продай икры баночку.
– Нет у меня никакой икры, – отвечает он, – привиделось тебе. Нитки дали и хватит.
Еду дальше. Батон с чаем тоже неплохо. А женщина наверху поворочалась и опять слезла. Курица у неё кончилась, так она из третьей сумки несколько палок сырокопчёной колбасы достала.
Выбрала, какая похуже, и началось. Отрежет кусочек ножиком, у меня на глазах медленно в рот его спрячет, пожуёт и проглотит, потом новый отрезает. Без хлеба. Но, ничего не скажу, интеллигентно держит, двумя пальчиками за краешек.

Так и едем, у неё колбаса, у меня хлеб. У проводника икры полный шкаф. Вроде всем хорошо, а удовольствия нет. Несколько часов едем. До самой границы. И перед самым рубежом нашей родины проводник в купе зашёл.
– Таможня, – говорит, – и сам на меня смотрит.
Дамочка краситься начала. Словно к ней не таможенники, а Авраам Руссо придёт. Только поезд остановился, в вагон подсели двое. Толстые как медведи и усы висят как у запорожцев на картине. У первого две звёздочки в петлицах, у второго одна. С проводником пошептались и сразу к нам.

Первый, с двумя звёздами в петлицах, сразу мамонта со столика – цап!
– Всё верно, – кивает, – шов свежий и нитки другие. Чей мамонт? Ваш, гражданка, вы вместе едете?
– Нет, – заявляет она, а сама помадой губы полирует, – его мамонт. И он мне случайный попутчик, я с такими типами и не кавалерами, которые через границу подозрительных мамонтов везут, только по билету и езжу.
– Гражданин! – обращается ко мне второй, с одной звездой в петлице, – предлагаем ценности, валюту и запрещённые к перевозу предметы из мамонта, сдать добровольно.
Что делать, стал обручальное кольцо с пальца снимать. Только они кольцом побрезговали.

Тут и третий таможенник с собакой подоспел. Маленькая псина, вся в пятнах и уши большие, наверное, кто-то из начальников свою по блату на службу пристроил.
Поставили перед ней мамонта, она осторожно подошла, рыжую синтетику на нём понюхала, сморщилась и то ли гавкнула, то ли чихнула.
Тут они спорить начали, гавкнула она или нет. Я же утверждаю, что она у них просто простужена и ей тёплого молока надо.
Проводник в купе заглядывает – всем интересно.
– Он у него, – на моего мамонта показывает, – мало того, что подозрительно зашитый, вообще китайский и для детей вредный.
– Да что вы спорите, – дамочка хохочет, – раскурочьте его и посмотрите.
И ножик тянет, которым колбасу отрезала.

Два таможенника мамонта держат, третий ножиком орудует – только нитки летят.
Вот рука старшего полезла в зад мамонта. Глаза-пуговицы у того удивлённо шевельнулись и вроде как стали больше. Плюшевые бивни заходили, хобот опустился, уши вперёд поехали. Шарил в нём, шарил – ничего не нашёл. Таможенники по очереди посмотрели мамонту в зад. Потом стали, что внутри, доставать.
А там разная дрянь. Поролон, тряпки скрученные – ничего интересного. Весь стол завалили. Мамонт сдулся, как шарик. Стоят – грустные. У которого усы больше и звезды две, говорит:
– Что ж ты людей при исполнении служебных обязанностей дуришь? Провоцируешь. Знаешь, что за это положено?
– Что положено – давайте, а только у проводника в шкафчике, где икра, рыжих ниток не было.
Они переглянулись, и старший тому, который с собакой – приказал:
– Ну-ка, посмотри.

Вскоре слышу - у проводника шум какой-то, причитания и таможенная собака гавкает по-настоящему.
А эти двое всё в купе топчутся. Вижу, не хочется им просто так уходить, решил помочь.
– Вот гражданка, – говорю, – которая случайная попутчица и нашу историческую фауну презирает, интересовалась, можно ли ей через границу шесть палок сырокопчёной колбасы провезти?
– Где колбаса? – у них аж усы поднялись.
– Да у гражданки вон в той сумке целых пять батонов, а от шестого она только с краю отъела.

Дальше я уже один ехал. Снова мамонта поролоном набил. Потом пошёл к проводнику, а там уже другой в его хозяйстве разбирается. Снова нитки попросил. Но он скривился и сказал, что предателям нитки не положены, и у него международный вагон, а не ателье. Хорошо у меня скрепка была, кое-как залатал зверя.

А впрочем, всё это ерунда. Дорожная история. Главное, что ребёнок игрушке был рад.

[fora]

Хы...,при случае буду мамонтом пользоватса!А таких соседей и проводников сдавать буду сразу!

[fora]

[fora]

[domoskan1970]

http://fit4brain.com/8961

[Sanek]

[domoskan1970]

Летом меня отправили в деревню. Папа остановил машину там, где кончилась дорога, и мы пошли в деревню пешком. Когда мы уже очень устали, мы, наконец, пришли в деревню. А дедушка как раз бухал. Он очень мне обрадовался и ласково сказал: « [зачёркнуто] твою мать, опять нам этого паразита сбагрили».
wink

Папа уехал, а потом пришла бабушка, и тоже села бухать. А мне велела прополоть сорняки. А кто такие сорняки – не рассказала. Я на всякий случай прополол всё. Огород стал чистый и красивый. Когда дедушка утром это увидел, он начал часто дышать и хвататься за сердце, а потом махнул рукой и сказал: «Да и [зачёркнуто] с ним!» И снова ушёл бухать. Мой дедушка очень добрый, когда бухой. Он всегда очень добрый.

А ещё я теперь умею водить трактор. Тракторист Митрич как-то взял меня с собой в кабину. По дороге он набухался и уснул. А я начал крутить руль, потому что Митрич только мычал и сам крутить руль не хотел. Правда, я не знал как тормозить, но, к счастью, нашёл на дороге болото. И трактор сам в нём остановился. Глубоко. Я пошёл домой, а Митрич остался досыпать в кабине. Потом он вернулся в деревню без трактора, и сказал бригадиру, что трактор взбесился и улетел на юг. А бригадир ничуть не удивился, потому что у него самого в прошлом году взбесились целых два трактора, и оба ушли жить в лес.
А ещё я видел много коров. Коров пасти очень легко, потому что коровы не бухают. А пастух Силантьич бухает с самого утра, а потом спит, обнявшись с кнутом. А коровы всё знают сами, и умеют сами пастись. Вечером они будят Силантьича и идут домой. И Силантьич тоже идёт домой, потому что держится руками за самую главную корову. Коровы ходят медленно, поэтому Силантьич не падает.
А ещё я ходил с большими пацанами на ферму. Все были в резиновых сапогах, а я в кроссовках. И все почему-то надо мной смеялись. Когда мы пришли на ферму, я понял, почему. Кроссовки я потом выбросил. А доярки на ферме все раскрасневшиеся и весёлые. У них как раз обеденный перерыв был, и они бухали. И большим пацанам тоже налили. А мне налили молока. Оно было тёплое и в ведре. Я спросил доярок, зачем они переливали молоко из пакетов в ведро, а доярки тоже надо мной смеялись, гладили по голове и называли «городским [зачёркнуто]бищем». Надо не забыть спросить у мамы, что это означает.
А ещё я вспомнил, что читал в книжке, как деревенские ребята обязательно лазят в колхозный сад воровать яблоки. Я пошёл к пацанам и предложил им слазить за яблоками. А они мне сказали, что не стоит, потому что сторож Кузьмич бухает без перерыва второй месяц подряд, и ему теперь мерещатся немецкие шпионы и зелёные черти. И он бегает по саду и стреляет в них из ружья. А патроны у Кузьмича самые настоящие, потому что у него зять работает в лесничестве. Поэтому надо подождать, пока Кузьмича заберут в дурку, а потом уже можно лезть в сад.
А на главной улице в деревне есть лужа. Про неё рассказывают всякие интересные истории. Например, однажды Серёга из соседней деревни ехал бухой на мотоцикле. И не стал объезжать лужу, как все местные, а попёрся прямо через неё. И утонул. Вместе с мотоциклом. На следующий день мужики пытались достать хотя бы мотоцикл и тыкали в лужу трёхметровыми жердями, но дна так и не нащупали. Вот такая у нас в деревне лужа! А свиньи её запросто переплывают. И не тонут. Потому что не бухают. Хотя все и говорят на дедушку, что он вечно бухой как свинья. А дедушка у меня хороший!
Когда я вырасту, я обязательно поеду жить в деревню.