Я призывался в 1973 году.

[Султан]

mursa, про Боба (Бабенко) и Матенова я писал. А кто ещё из офицеров был? Сейчас я на связи с Балицким В.Д. и Сосной А.В. От них знаю, где Бабенко и Матенов.
Каким были учебные классы при тебе? Я ведь оформлял эти классы в своё время. Все планшеты были сделаны моей рукой.

[mursa]

Султан, у меня где то есть фотка с занятий в классе подготовки дежурных смен, надо найти.Если верить сети то Матенов обеспечивал связь при пуске "Бурана". (был в боевом расчете). Когда служил с фотографиями было туго, подпольных удалось сохранить две или три, остальные правильные уставные да и тех не так много. Самое обидное,что сам по ночам на свинарнике печатал фотки для ребят, а себя обделил.
Сей уж и не помню, было много молодых офицеров запомнился замполит роты Цапликов, Вербицкий, прапорщик Краузе, инженер радиоцентра майор Швычков (очень запоминающийся военный за 100 кг вес, судя по телосложению занимался тяжелой атлетикой и самое примечательное  быстро бегал). Если поскрипеть мозгами можно вспомнить и остальных.

[Султан]

mursa, айда переходим на "10-ку". Иначе старшина Женя заругает.

[mursa]

Призвался в ноябре 1980 года из подмосковья. Везли  эшелоном трое суток, было интересно  снег уже выпал, первые сутки  за окном снег, вторые сутки снег, к вечеру снег пропал началась что то типа степи.  Рыбу  продавали на каждом полустанке по тем временам за гроши(соленая, копченая)  самые отчаянные покупали. На крупных станциях раза три останавливались напротив поезда с дембелями которые орали «Привет салаги от дембеля  Байконура. Духи вешайтесь.»
Вечером третьего дня прибыли в Тюратам, кругом темень, вышли из вагонов, построились на площади прожектора со всех сторон ни чего не видно и над толпой похожей на муровейник торчит голова, в дальнейшем я видел  этого воина 208 см рост. Нас посчитали, поделили посадили в вагон мотовоза и мы поехали в неизвестность, а именно на 32 площадку. На 32 в клубе проверка, запись ростовки и в баню. Вместе с нами были ребята из Иваново их местная ивановская  власть пошила одинаковую форму куртки, брюки, рубашки, береты. В бане с сразу толпа  желающих эту форму присвоить. Форму быстренько упаковали в наволочки написали адреса и отправили по домам призывников. На выходе из душевой почти каждый получал бляхой от старшины по заду и получал форму, сапоги, портянки и поздравления о начале службы. После всего этого нас повели в казарму. 5 батарея стала для меня родным домом почти на  полгода, в ней готовили радиотелеграфистов, телеграфистов, командиров отделений. Ивановские ребята учились а ДОСААФ и были уже готовые телеграфисты, я попал во взвод радиотелеграфистов, половина взвода до призыва училась в ДОСААФ и знала морзянку (прием, передача 6-8 знаков) а мне все это предстояло освоить.  Утром истошный крик дневального «Батарея подьем» вернул меня с небес на землю. До этого учебка была на 61, но ее перевели по каким-то причинам оставив на 61 только автомобилистов. На присяге узнал, что это «100-ый учебный центр» и нас будут готовить для выполнения ответственных заданий. Классы для обучения не оборудованы, все что было это парты, доска у стены, АДКМ и мы готовые учиться военному делу настоящим образом. Класс мы подготовили и с января началась учеба (изучении азбуки Морзе, прием, передача).
В апреле сдача экзаменов  на которые приехал майор Бабенко начальник ОПРС которым нас пугали и говорили, что ОПРС  мрачное место службы. Перед отправкой в роту получили новую форму (панамы, х/б куртка без крючка). Окончание учебки «малый дембель» (до года полгода и там еще год) началось массовое ушивание формы, глажка панам, поднятие полей на панамах и прочая хрень. Мне ушиваться было лень, но поля на панаме я поднял прошил их по кругу получилась классная, почти кавбойская шляпа, за несколько дней до отправки в роту постригся под ноль  (как оказалось не зря). 29 апреля пришла машина и нас выдав положенное вещевое имущество повезли к новому месту службы.  29 апреля 1981 года была суббота так, что все прелести службы в ОПРС мы узнали несколько позже, но для некоторых неприятности начались сразу по прибытии в роту. Приехали построились перед казармой вышел старшина роты сержант Вайсберг и испытал шок, стоит строй отслуживших полгода -х/б, сапоги, панамы ушиты, у некоторых сапоги с набитыми каблуками, лохматость повышенная (по местным меркам борзость неслыханная) самые «мудрые» нагладили стрелку на спине. Мы озираясь по сторонам не могли понять что у нас не так. Началось – «поля опустить, форму расшить, сапоги привести в уставной вид ,форму со стрелкой на спине поменять в следующий раз разглажу утюгом на спине и всем постричься»- первые слова старшины когда он обрел дар речи. Снял панаму спрашиваю «и мне ?»
«А тебе родной обрастать надо!» Приводить себя в порядок стали после обеда, который нас удивил. Столовая (обеденный зал) находилась в казарме (справа от входа ), столы на четырех человек, посуда из нержавейки, и самое главное обед был сьедобный (почти домашний). После обеда народ нехотя двинулся приводить себя в порядок. Мне все это делать не нужно было, мою панаму старшие товарищи быстренько исправили и я стал соответствовать требованиям командования роты, старшины.
Первые три дня знакомились с территорией, порядками в роте и с народом и службой
Территория – квадрат со стороной 1 км на которой расположились если начать с вьезда, КПП, рядом спортзал(кинозал), кочегарка, баня (душевая) – под  одной крышей, на лево от КПП спорт городок, далее казарма, напротив бассейн и летний душ, от КПП идет дорога мимо казармы к техзданию в котором классы подготовки дежурной смены, мастерская, аккумуляторная, и Зиповая, кросс, аппаратный зал. Рядом с техзданием автомобильный бокс и что то типа бывшей дизельной забитой всяким хламом.  На остальной территории расположен свинарник, склад  хим имущества, бахча (которая периодически раз в два года меняет место, из за засоления почвы ввиду ее частого полива), все остальное свободное место занимает антенное поле и верблюжья колючка. Произрастающая в большом количестве. Вот и все.

[Султан]

mursa, а как была оформлена столовая? А что, баня-душевая работали?

[pitaks]

х/б куртка без крючка .............это как?

[Султан]

Это как бы отложной воротник. Х/б не застёгивается от второй сверху пуговицы.

[mursa]

Столовую называли обеденный зал. Баня работала регулярно после того как в строй солдат въехал ЗИЛ были погибшие.
Занятия по специальной подготовке. Возможно на стене твои стенды.

[Султан]

Ё-моё! Стенды точно мои! А ещё были по строевой подготовке.

Эпизоды, не вошедшие в "большое" повествование.
61 площадка. Учебка. 5 батарея. Идёт вечерняя поверка. Старшина батареи Пулин лично читает список повзводно. Идёт поверка нашего взвода. Доходит до фамилии Усманов. «Усманов!»-«Тут!». Мгновенная тишина, потом смешки. Острый носик Пулина стал ещё острее, глаза побелели, раздался грозный рык:«Нуу!»-и опять гробовая тишина. Через секунду опять «Усманов!»-«Я!», и перекличка пошла своим чередом.
 Позже Талгат рассказал, как это он сплоховал. Талгат был из деревни Альметьевского р-на, как, впрочем, и большинство из нас. На этой поверке ему стрельнуло сосчитать во время поверки какой он по списку. Считал в уме и по-татарски, услышав «Усманов!», он хотел выкрикнуть «Тугыз» (девять), но уже в «процессе» понял и осёкся. Всем нам послышалось «Тут!». Как ни странно, но наказания не последовало.

[Владимир53]

Такой вот мемуар...
(Фрагмент)
"...Ночью приснился старый, знакомый сон. Как будто меня, теперешнего, с сединой в бороде, опять призвали на воинскую службу — рядовым новобранцем. Во сне я долго и настойчиво объяснял, утомляя всех, что уже отслужил, случилось это много лет назад. Мол, отпустите домой. Но меня слушали вполуха, вели в казарму, в которой я уже провел два года, указывали на кровать — она снова, как и 20 с лишним лет назад, моя. За эти годы в казарме ничего не изменилось: все те же панцирные койки, заправленные “одеяльно” (старшина Чмырь) темно-синими казенными одеялами, табуретки перед ними, за окнами тополя, тополя… всего тридцать четыре, что ли, тополя, каждый из которых в этом степном безводном дивизионе мне знаком и лично симпатичен. Сон, посещавший меня с частотой один-два раза в год, иногда чаще. И все это из года в год, в разных вариациях, хотя основа одна: от меня требуют еще два года казармы. И объяснений никто не слушает. На этот раз новым было — стеклянная стенка, отгораживавшая спальные половины казармы с койками от ее центра. Дремлющий мозг, моделируя во сне знакомую ситуацию и интерьер, домысливал новые подробности, все-таки делая поправку на время, проявляя в этом творчестве изобретательность, всякий раз удивлявшую своей неожиданностью. Эти перемены и дополнительные краски, вживляемые в знакомую картину, были любопытны сами по себе, потому что всегда произрастали, как из весенней почки, из каких-то незначительных подробностей и деталей прошлого, сохранившихся в моем мозгу (даже не в памяти), о которых я и думать забыл, а тут вот вдруг вспомнил и удивился: вот оно как было и как вдруг стало!.. Меня тянуло выйти на позиции дивизиона, побродить вокруг казармы — ведь столько лет прошло. Никого не спросясь, тихо вышел и увидел, что позиций нет: вместо задранных в небо ракет в ковыльной казахстанской степи стояли жилые дома, рядом какая-то промзона с заборами… И все это в такырном захолустье, на северной оконечности полигона Тюра-Там (Байконур). Ни позиций, ни кабин с локаторами и ракетами на пусковых, — ничего. Лишь одна караульная вышка неприкаяно торчала посреди степи, на которой я встретил свой 73-й дембельский год, охраняя склад ракет с ядерными боеголовками. По ночам на посту мы спасались от лютых казахстанских морозов с помощью установленного на вышке мощного прожектора. Прожектор надо было развернуть на себя и обнять его полами постового тулупа, как женщину, принимая на себя световой удар, обращая его на обогрев бедных солдатских желудков. Ракеты (или “изделия”) покоились на рельсовых тележках в дюралевом ангаре, огромные сигары в наполненной серебристым сиянием коробке. Их боеголовки, словно морды трех застоявшихся в стойле коней, были обращены к воротам ангара, к пробивающемуся сквозь оконца свету божьей зари; на припорошенных пылью холках обтекателей я как-то пальцем вывел: Нью-Йорк! Лондон! Токио! — мечтая не о ядерном ударе, а о путешествиях в эти и многие другие части света с помощью единственного бывшего в нашем распоряжении скорого и эффективного средства передвижения. Раз в полгода земля вокруг нас вдруг начинала дрожать: дрожали деревья, стены и стекла казармы, солдатские миски в столовой, ложки-кружки… Заслышав этот гул, мы отрывались от своих дел и высыпали на плац, глядя в сторону ничем не примечательного холма в трех километрах, на котором стояла скромная сараюшка, маскирующая подземные укрытия соседнего дивизиона стратегов, — и больше ничего, никакая оптика с орбиты не возьмет. (Через эту сараюшку они и попадали в свое подземное царство — по одному и повзводно.) Большая железная плита с высаженными на ней кустами полыни отъезжала в сторону, обнаруживая жерло шахты, из которой медленно выползало в клубах дыма и огня туловище циклопической ракеты… С каждой секундой набирая скорость, она поднималась над выжженной степью, на высоте нескольких километров отстреливала отработанную ступень и уносилась в голубую дыру космоса. Этот гул, шедший от самой земли, казалось, вмещал в себя всю сложность и красоту жизни и каким-то образом оказывался связан с твоей молодостью, дембелем, судьбой, с гибельным и счастливым сокращением миокарда, несущий угрозу кому-то далекому, хитроумному и вездесущему, о котором напоминали нам расходившиеся по полигону ежедневные команды “Фаланга!”, “Скорпион!” с запретом выхода на высокие частоты, что всякий раз означало проплывающий над нами спутник-шпион. Прячась от командиров на хоздворе за поленницей дров, я следил за ракетой, мысленно сливаясь с ее боеголовкой, и представлял что будет дальше: достигнув стратосферы, ракета ложилась на курс и по пологой траектории прожигала тоннель над всей Средней Азией и Сибирью, достигала своей тихоокеанской точки и (в этом месте я, невидимый и свободный, проделав головокружительное путешествие над страной, торопливо покидал боеголовку, как подножку трамвая) падала в назначенную цель... Обойдя во сне территорию дивизиона, я вернулся в казарму. Там меня поджидал сопляк сержант: “Ты где был?” — “Так ведь 20 с лишним лет прошло… Ходил смотреть позиции”. Он мигом успокоился и объяснил окружающим: все-таки 20 с лишним лет, имеет право…
Такой вот сон. А иногда снился даже этот сон на сон: спустя недолгое время меня навещал еще один — такой же. Только теперь я в нем пытался объяснить всем, что служил уже дважды, автоматически засчитывая предыдущий сон в свой солдатский актив — как бы в выслугу лет. И опять никому ничего не удавалось доказать..."

[tomych]

Последнее сообщение просто замечательное. Думаю похожие сны знакомы многим из нас. Только не пойму почему Владимир53 опубликовал его аж три раза в разных темах. Может быть не мог с ходу определиться с местом. По-моему, администратору лучше  его переместить в тему "Сны", а лишние удалить, чтоб не было повторов.

[Vektor]

Я тоже в 73 - ем призывался. Были некоторые страсти-мордасти, но не очень сильные. Не жалею, что провел эти два года в армии - Байконур и Тургайская область оставили море положительных впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

[geramak]

Меня звать Макеев Георгий Павлович.Я служил с 1964 по 1967 год на площадке 37 в роте охраны в.ч.14251.После карантина сразу дали сержантскую должность начальника КПП.Часть по началу была даже без знамени.Командиром части был полковник Иванов ,начальником штаба подполковник Сенцов,зам. по тылу майор Лобан.Командиром нашей роты капитан Пилипенко,потом капитан Некрашевич.Командирами взводов у нас были срочники сержанты и старшины.Мы призывались в основном из Челябинска.Были ребята из Пензы,Ульяновска,Беларусии.Солдат было мало.На каждого солдата приходилось по 3 офицера.По этому командир части в основном гонял офицеров,а не солдат.Часть занималась обслуживанием головных частей ракет.Наша рота охраняла объекты пл.№1 и пл.№37.Тяжело было ребятам,которые ходили в караул через день на ремень.Нам было легче служить на КПП.Но требовалась очень большая бдительность.Пропускная система была очень сложной, т.к. объкты на которых работали офицеры и сержанты были очень серьезными.Ребят моего возраста уже очень трудно отыскать по инету.Прошу кто что то знает о тех годах службы откликнуться.

[tomych]

Георгий Павлович? А Вы заходите на ветку "37-я площадка", может быть встретите кого из своих.

[Sanek]

Георгий Павлович можете здесь еще глянуть. Там evkubasov и slv ваших лет.Может тоже кого знают.