Я призывался в 1973 году.

[Султан]

Предисловие. Данный литературный шедевр был написан для институтского форума, где как-то случайно зашла речь о военке (военная кафедра), лагерях, ну и слово-за слово и об армии. Потому что кому-то довелось отслужить до института, кому "повезло" быть забранным прямо с учёбы, а многие служили после института офицерами (2 года или кадровая).


Я призывался в 1973 году.
           Я призывался в 1973 году. Прошёл все положенные медкомиссии, знал свою команду и когда будет отправление. Команда моя была «Спецвойска МВД», и меня и моего одноклассника Фазыла должны были забрать 19 ноября, если память не изменяет. Но это не важно. И я со спокойной совестью поехал в г. Северо-Задонск Тульской обл. на проводы в армию своего двоюродного брата. Как раз на октябрьские праздники. В Москве демонстрация, народ с флагами и шариками, а мы с сестрой на вокзале. Короче, приезжаем в Северо-Задонск, а там меня ждёт телеграмма «Срочно приезжай, отправка 11-го». И получилось так, что мы сделали проводы вечером, а утром Шамиль поехал в свой военкомат, а я на вокзал - и в Москву-Ульяновск. Приехал домой утром 10 го, мать моя уже всё приготовила, оповестила моих одноклассников. Оказывается, мне поменяли команду и срок отправки перенёсся. И так , 10-го отметили мои проводы и утром 11-го я с вещмешком был у РВК. В то время в армию уходили в телогрейках, в одежде похуже. На шее или в петельке одежды обязательно висела ложка, и кружка в вещмешке. Кой-какая провизия. Ложка была привязана, чтобы не украли.
         Немного отклонюсь и скажу, что «спецвойска МВД» оказалась дивизия им. Дзержинского, и Фазыл прослужил в этой дивизии свои два года и остался работать в Московской милиции.
         11 ноября 1973 года я отбыл в армию. Погрузились в обычный ПАЗик и в Канаш. В те годы из моего села  в Казань можно было добраться только через Канаш или Ульяновск. В Канаше пересели в пригородный дизель, который отходил в 16 с чем-то часов. В Казань приехали где-то в восемь вечера. В Татвоенкомате на ул.Свердлова нас встретили на КПП курсанты и проверили наши рюкзаки и вещмешки-водка, острое-колющее изымались, остальное возвращали и пропускали на территорию. Там нас препроводили в переполненную казарму с нарами в три яруса. Призывники размещались на всех четырёх уровнях-на полу и выше. Выше, естественно,  располагались те, кто здесь торчал давно. Но на 2 и 3 ярусах было невыносимо душно. Хотя казарма особо и не отапливалась. Наутро для нас началась медкомиссия. Здание тоже не отапливалось, и представьте себе целый этаж голых, с гусиной кожей, мальчишек. Это хождение по кабинетам и стояние в очередях заняло 2 дня. И всё время голышом. Для нас, деревенских пацанов, было шоком стоять перед женщинами в чём мать родила. А ведь были и молоденькие медсёстры. Помню, односельчанин мой, Адельжан, подходит к молоденькой медичке, та перебирает его яйца и говорит: «Ах, нинди кюкэйлэр!» Вот такие шуточки…
        Всё, о чём я пишу, наверное многие прошли сами. Но пишу я для тех, кто не служил срочную в родной Советской Армии.
        Так прошла неделя. С утра выгоняли во двор, пускали в казарму только вечером. Нас периодически строили по командам, проверяли, распускали. Потом опять и опять… Иногда заводили в солдатскую столовую при Татвоенкомате, но пища была непривычной, невкусной, и не всегда горячей. А так целый день на улице, на холоде. Под ногами снежная каша, ноги мокрые. Среди призывников выделялась большая группа  в белых кроличьих шапках-это были призывники из Альметьевска. Нефтяники и тогда жили богато, и это был своего рода опознавательный знак землячества, т.к. иногда происходили стычки между призывниками. Мы, четверо мальчишек из одного района, держались вместе-это я, Адельжан, и Мидхат с Мирфатом из соседней деревни. Привозили новых, кого-то строили военные и уводили. Наконец, дошла очередь и до нас. Нас построили, сделали перекличку, выдали пайки и на вокзал. Сопровождающие нас сержанты на наши вопросы отвечали только, что далеко. Вагон был забит до отказа-до третьих полок. Ехали долго. Ночью проезжаем какой-то город. На одном из зданий вдали светится неоновая надпись «Актюбинскгаз». Ясно, едем на восток. Когда начались степи, стало понятно-едем на юг. К тому моменту уже сформировался целый эшелон с призывниками. А тут и верблюды начали появляться на полустанках, в степи белые, каменные мазары-всё это для нас было в диковинку и интересно. На глинобитных полустанках висели красные транспаранты про коммунизм, дружбу народов СССР и подобного содержания на казахском языке! Было читабельно и в принципе, даже понятно-язык оказался очень похож на татарский. На коротких остановках нас никуда не выпускали. Стояли часовые с оружием. Был эпизод, когда при трогании состава местная ребятня запустила камнем в наш вагон. Часовой дёрнул стоп-кран, и два солдата с автоматами побежали за пацаньём. Что тут началось! На улице завыли женщины, заревели дети. Конечно, этих пацанят не догнали, но шум и переполох были изрядными. Проезжаем какую-то большую станцию. Толпа,  люди, женщины торгуют рыбой всякого вида. По вагону несутся офицеры и предупреждают: «Рыбу не покупать ни в коем случае, если не хотите подхватить дизентерию или что похуже». Подействовало. А у меня в голове застрял вопрос «Столько дней едем по степи, не было ни одной реки. Откуда среди степей рыба?»
            На третьи-четвёртые сутки, поздно вечером, нас где-то выгрузили: ночь, темень. Какие-то глинобитные сараи. Горят редкие лампочки на столбах, стоят грузовики, автобусы. Нас погрузили в тентованный ГАЗ-66, у бортов сели сержанты и вновь в путь, в темноту, только фары машин в колонне. Темно, трясёт и мотает. Показалось, ехали очень долго, т.к. никаких ориентиров, в темноте не за что зацепиться взглядом. Наконец, остановились, освещённый плац. Выгрузились, перекличка. Завели всех нас в фойе клуба. В проходах в кинозал стоят столы, за столом сидят офицеры, задают вопросы. Меня спросили, что буду делать после армии. Я ответил, что пойду учиться на авиамеханика, Сказали: « Пятая батарея» и указали, где сесть в зале. А зал был разделён на участки, и по этим участкам рассаживали нас. После этого собеседования я целых полтора года не видел Адельжана, его в ту же ночь увезли на место службы. А мы остались в этой части, на 61 площадке, часть была учебная. И в ближайшие полгода нам суждено было осваивать военные специальности. Я и Мидхат попали в 5 батарею-это радисты и телеграфисты. Мирфат же оказался в 4 батарее осваивать спец-ть кочегара. Чем хороша учебка? Наверно, отсутствием дедов. Все равны. Мы знали только своих сержантов и офицеров. Конечно, были и солдаты – срочники. Это хозвзвод-повара, кочегары, шофера, т.е. обслуживающие. Было ещё подразделение связистов, которые несли боевое дежурство на узле связи. Узел связи находился в степи, примерно в 2 км от нас и представлял большой холм посреди степи. Со слов сержантов знали, что это «Галантир».

          Итак, собеседование закончилось, и нас повели в баню. Кто не был стрижен-тех стригли тут же сержанты тупыми ручными машинками. Я предусмотрительно постригся наголо ещё дома. Что такое солдатская баня? Это 10-15 минут и тёплая вода. Вошли в помоечную с одну дверь, вышли в другую, а там уже стоят сержанты с ворохами портянок, кальсон, рубах, х/б, сапог, шапок. и ремней. Спрашивают размер - и на, получай. Вышли все зелёные, одноцветные, и, кажется, одноразмерные. Не помню, во сколько был наш отбой. Но подъём прозвучал сразу, как положили головы на подушки. И начались суровые армейские будни. Это бег каждое утро, уборка в казарме, а ведь мы ещё только курс молодого бойца проходили. День начался с физзарядки. Потом был наш учебный класс, знакомство с командирами: ком.взвода молодой л-т, выпускник училища Гончаров, мы были его первыми подчинёнными, замкомвзвода с-т Виктор Стёпкин родом из Бийска, командир отделения мл. с-т Гуев Руслан. Кажется, осетин. Молодой выпускник нашей же учебки. И первое занятие в классе-это пришивание погон, петлиц, нарукавных эмблем и подворотничков. Знали бы вы, как были исколоты пальцы! Особенно «сладко» досталось шитьё погон на шинели. Да, ещё писали хлоркой номера военных билетов на обмундировании: на голенищах сапог, на карманах шинелей, х/б, парадках, шапках. Всё гражданское (носки, носовые платки, у некоторых были узелочки с землёй), если каким-то образом уцелело, впоследствии было изъято старшиной батареи. Старшиной был некто Николай Пулин, мы его прозвали Николаем Палкиным по аналогии с царём Николаем I. Это был низкого росточка, с острым носиком старшина. Ему доставляло удовольствие шпынять нас, курсантов. Кстати, хоть у нас и были погоны рядовых, но мы докладывались «Курсант такой-то». В первые же дни в клубе части на собрании нам рассказали, куда мы попали. Показали фильмы про РВСН, пуски ракет. И предупредили: домой не писать в каком роде войск служим, что делаем. И ещё в течении двух месяцев наши родные сходили с ума, не получая от нас писем. А всё было просто-письма первых двух месяцев за пределы не то что полигона, а и за пределы части не уходили. Это была «охрана гос.тайны»! Только после нового года наладилась нормальная переписка. Казарма двухэтажная. На первом этаже узел связи, на втором -5 батарея, мы, курсанты. Узел связи жил своей жизнью и распорядком, у нас своя программа. Позже я расскажу о «дедовщине» в узле связи и чем это закончилось. В 5 батарее учили радистов и телеграфистов. В нашем же учебном здании учились спецы по электроминным заграждениям. В 4 батарее учили кочегаров, это я знаю точно, т.к. Мирфат учился именно на эту специальность.
3  Что такое наша 61 площадка? Это огороженный колючей проволокой кусок степи. Внутри вся часть, воинское хозяйство. Это две двухэтажные казармы 5 и 4 батарей, два или три трёхэтажных учебных здания, трёхэтажный штаб части, трёхэтажный госпиталь (или санчасть?) с солдатской кафёшкой, чайная с офицерским кафе, столовая, клуб части, полувкопанный ангар-спортзал. Что характерно, полукруглая крыша ангара была покрыта землёй. Вокруг плаца стояли упомянутые клуб, столовая, санчасть, солдатская чайная. Ну а в «глубине» - продсклад, бойлерная, банно-прачечный комплекс, большие подвалы-овощехранилища, деревянные сараи, караулка, вдали в степи-склад ГСМ. Да, ещё и свинарник. Непременный атрибут всех воинских частей Советской армии. За столовой находился так называемый караульный городок-это макет нашей части, на котором изучались посты и объекты охраны. За клубом-спортгородок. Подальше от караульного городка возвышался холм бассейна. И левее бассейна возвышался холм «Галантира». Всё это до сих пор стоит перед глазами, как будто ушёл оттуда только вчера.

         Национально-территориальный состав нашего призыва был таков – ТАССР, БАССР, ЧАССР, Морд.АССР, Казахская ССР, Узбекская ССР. Это татары, башкиры, мордва, чуваши, русские, один немец и два узбека  на всю батарею. С одним из них-Якубом Махкамбаевым, я служил в дальнейшем.
          Одна из первых утренних пробежек. Бежим  за пределами части, за КПП, по дороге. Зимнее утро, ещё темно. Вдруг команда старшины «Батарея, стоой!». Сержанты показывают на небо-там белый след на чёрном небосклоне-ракета! Зрелище бесподобное. И потом я видел много пусков-и всегда это  завораживает, притягивает взгляд, стоишь и смотришь до тех пор, пока ракета не теряется из виду. А когда ракета отрывается от стола, я не сомневаюсь, по всему полигону раздаётся с придыханием «Пошлаа!». Впоследствии я служил на 4 площадке, и с неё в ясную погоду можно было видеть ракету сзади, четыре работающих сопла и потом отстрел первой ступени. Как будто цветок распустился – четыре вспышки-лепестка. Тоже очень красиво.
         Потом уже пробежки на 3км ежедневно проводились по периметру. Впереди бежал физрук батареи сержант Ранковский. Здоровый детина, рост больше1,8 м. Бегали по снежно-песчаной смеси, когда ноги вязнут и разъезжаются. После бега-«отдых» на спортплощадке - это физические упражнения и комплексы №1 и №2. После подъёма срочно выбегали на улицу, строились и бегом за жилую зону. Раздаётся команда «Батарея, стой, 3 мин. оправиться». Но не успеешь и расстегнуться, как наш Палкин уже кричит «Батарея, становись. Бегом аарш!».
          Примерно через неделю утренних пробежек на 3 км я схватил ангину, т.к. бегал с непривычки с открытым ртом, а было уже холодновато. В один из дней мл. с-т Гуев отвёл меня в санчасть с большой температурой в полуобморочном состоянии. Там фельдшер-ефрейтор померил температуру и вколол укол в мягкое место. Притом, выбирая место куда воткнуть иглу, он подвёл под это теоретическую базу про «квадратуру места укола». Это я каким-то образом запомнил. Воткнули укол, отвели в палату и там я провалился в сон. Просыпаюсь и не пойму, какое время суток - утро или вечер, под потолком горит лампочка, освещая тусклым светом палату, рядом ещё несколько солдат. Оказалось, вечер. Я проспал весь день. В палате были и старослужащие, присланные в школу младших командиров из других частей. Я, молодой, лежал и слушал солдатские байки, рассказы про дом, про службу. Через день-два я оклемался. И начал ходить в наряды в санчасти - это поочерёдное дежурство в столовой, ежедневная уборка санчасти, а это 3 этажа с коридорами, туалетами и кабинетами. Меня распределили в хирургический кабинет. И, будучи человеком аккуратным и исполнительным, я сделал отличную уборку. И с этого раза был постоянно прикреплён к хирургическому кабинету, который состоял из большого приёмного кабинета, и такого же большого операционного кабинета. Через неделю я начал рваться обратно во взвод, т.к. уже шли занятия, и я боялся отстать и быть отчисленным  в строевую часть. Но у ефрейтора был свой резон держать меня подольше. Но отведённый срок на «лечение» закончился и я вернулся во взвод. К моей радости, я ненамного отстал в изучении солдатских наук. Зубрёжка уставов, заучивание Присяги, изучение трудов Ленина -куда же без них!

      19 декабря 1973 года был праздничный день - мы принимали присягу: « Я, гражданин Союза Советских Социалистических республик, вступая в ряды Вооружённых сил, принимаю присягу и торжественно клянусь….». Конечно, никаких фотоаппаратов, сьёмок, родственников-то, что сейчас мы наблюдаем в ВС РФ. Плац. Вся часть в строю по батареям и повзводно. Стоим со стороны столовой, спиной к столовой. Доклад командиру части п/полковнику Виноградову, вынос знамени части. Потом в клуб, занятий не было. Вот с этого момента мы были уже солдаты. И с этого момента нас начали ставить в караул. В суточный наряд заступали  поочерёдно или в порядке наказания. В караул и на кухню всем взводом. Действительно, самое запоминающееся - это получение картошки на овощехранилище и чистка её тупыми ножами всю ночь всем взводом. Картошку получали в большое металлическое корыто, наподобие той, в которых месят раствор на стройках., но пошире. Волоком тащили её на кухню, обдавали из шланга водой и вперёд, тупыми ножами. Таким же манером заступали и в караул. Перед заступлением в наряд до обеда был обычный учебный день, потом подготовка к наряду - зубрёжка устава внутренней службы и караульной службы. Перед караулом ещё заучивание печатей - на каких объектах, на каких дверях какие печати, обязательное занятие на учебном городке, чтобы знать свои посты. А в 16 часов - развод. После развода кухонный наряд шёл на кухню, караул - в караульное помещение. Суточный наряд по своим казармам. Начиналась приёмка постов. Докапывались до каждой щербинки, пятнышка. Так принимали мы, так принимали у нас. Это был сущий ад-сдача поста. Если в кухонном наряде не было времени спать, то в карауле нам не давали спать. Сидели и зубрили устав. Выучив заданную часть, обязан рассказать слово-в слово сержанту, после этого мог идти спать. Запнулся, забыл слово-сидишь опять. Итак всю ночь. Смена часовых была через каждые два часа, и вот отдыхающая смена сидела вместе с бодрствующей сменой наравне. В чём был смысл всего этого? Я до сих пор не могу понять. Ведь сонный, неотдохнувший солдат-это уже не солдат, а кулёк. Я не выдерживал этих пыток и засыпал на посту. Мой пост был обширный, и по ходу обхода поста я спал на ходу. Наткнувшись на стены своего обьекта и на трубы теплотрассы я просыпался, перебирался по трапу через трубы и вновь засыпал. Одевали нас на пост весьма тщательно. Двойное нижнее бельё выдавалось по норме, сверху х/б, телогрейка, шинель, тулуп. Весь этот кулёк затягивали ремнём. На ногах сапоги и большие валенки поверх сапог. Лицо обматывали полотенцем, напяливали шапку, поднимали воротник тулупа и выводили на пост. Я всегда боялся упасть, т.к. без посторонней помощи я бы не встал.
           Как я уже говорил, пост у меня был обширный - это 2 или 3 подземных склада-овощехранилища, бойлерная, ещё какие-то два длинных сарая, и отдалённый дровяной склад-высокий сарай в степи. Вот этот сарай и был самым нелюбимым объектом. Находился он в стороне, не освещался. И хотя я понимал, что в этой степи я нафиг никому не нужен, но обходя сарай, во мне поднималась волна жути. Ночь, мороз, светит луна. На снегу чёрные тени, скрип шагов, и любое неожиданное перемещение тени вызывало страх. В ветреную погоду в щелях сарая завывал ветер, и казалось, от любого щелчка оторвавшейся доски во мне тоже что-то от страха обрывалось.
         Два рассказа из караульной жизни. В один из караулов произошло «ЧП» на складе ГСМ. Там часовым поставили парнишку, родом из Чувашии. Кажется, Софронов была его фамилия. Итак, утро. Ещё темно. На заправку подъезжают машины, шофера-солдаты срочники, привыкшие приходить на склад и заправку свободно, идут прямиком к воротам. Тут раздаётся окрик по уставу «Стой, кто идёт!» Ну, ребята ржут, идут дальше, мол, салага, не видишь, деды идут. Тот кричит «Стой, стрелять буду!», солдаты идут. Часовой снимает автомат с предохранителя и давит на кнопку сигнала «нападение на пост». Тут только до дедов дошло, что могут пристрелить.. А из караулки по тревоге вылетает тревожная группа во главе с начкара, нашим лейтенантом, и летят мимо меня  в степь на склад ГСМ. А парень заработал благодарность. А второй случай был со мной. Уже под утро, темно, холодно. Меня должны сменить. Бреду в полусне, вижу, из темноты три фигуры приближаются. Знаю, что это моя смена идёт. Окликаю как положено «Стой, кто идёт!», ответ «Смена караула». Я кричу «Караул ко мне, старший на месте», короче, всё перепутал от усталости. Потом над этим смеялись до конца учебки.
        Суточный наряд. Это сутки беспрерывной работы по казарме и стояния на тумбочке. Стоять на тумбочке-занятие тяжёлое. Я однажды ночью начал прохаживаться около тумбочки-три шага туда, три шага обратно. И тут же получил замечание от Стёпкина, он был дежурным по батарее. 4 часа постоял-смена. Идёшь что-нибудь оттирать, а тот, кто работал, идёт на тумбочку. Стол дежурного располагался в проходе перед оружейкой, и частенько и сами дежурные кемарили за столом.
          Что ещё запомнилось из этого периода? Наверно, постоянная усталость от недосыпания. И голод в первые два месяца, пока не вошли в режим. Да и не успевали сьедать положенное. После команды «Раздатчики пищи встать» и «Приступить к раздаче пищи» проходило 10-15 мин. И раздавлась команда Палкина «Закончить приём пищи» и «Выходи строиться». Хотя на обед положено 25 мин. Во время большой перемены быстро бежали в кафе, И за время перерыва надо было успеть отстоять очередь, купить банку сгущёнки, грамм 200-300 печенья, найти, чем открыть банку. И успеть всё это заглотить! Например, сегодня я в качестве эксперимента не могу сьесть банку сгущёнки и столько печенья даже с чаем. А курящие запомнились нехваткой курева, т.к. солдатской зарплаты в 2 руб. с копейками им не хватало. И они собирали бычки из урн в курилках. Я сейчас с содроганием вспоминаю эти картины, хотя сам и не курил. ( И сейчас не курю).
         Учились приём-передаче, осваивали азбуку Морзе. Изучали 102-й передатчик, т.е Р-102М, также Р-118. Приёмники изучали в основном по принципиальным схемам. Первое знакомство с передатчиком шокировало всех-на панели уйма ручек, приборов, лампочек. Все настраиваются по разному-одни по max, другие по min-му. Но ничего, освоились, оказалось всё просто. В учебных целях работали на р/ст Р-105 для умения вести радиообмен с одним или несколькими корреспондентами. Это носимая радиостанция. Ящик весом 30 кг и ещё блок питания с аккумуляторами 2НКН-24 примерно на 20 кг.
В нашем взводе были два человека, прошедшие обучение в ДОСААФ. Это Лаптун из Мордовии и Андреев из Чувашии. У Андреева была сорвана рука. Практически, сорванная рука не восстанавливается.  Лаптуну же был дан приказ-не форсировать передачу, а сидеть и работать на ключе вместе со всеми. Что такое «сорвать руку»? Это когда рука молотит на ключе самостоятельно, не подчиняясь мозгам, знаки несутся без интервалов, в одной дрожи. И я не завидую тому корреспонденту, работающему в паре с этим радистом. Отчего происходит срыв руки? Как известно, в любом деле должна быть последовательность. Сначала медленно, потом с приходом навыка само-собой приходит скорость и умение. И при погоне за скоростью передачи в короткое время из-за напряжения мышц кисти рука начинает мандражировать. Это и есть «сорванная рука».
          Естественно, от постоянных нагрузок и недосыпа мы засыпали на занятиях. Самоподготовка, политзанятия, приём-передача, теория. Независимо. Так вот, был у нас такой курсант Ващенко. Парень здоровый - высокий, плотный. Сидим, занимаемся. Видимо, в какой-то момент Ващенко закемарил. Вдруг слышим голос Стёпкина «Ващенко!». Тот вскакивает, глаза ошалевшие. «Спишь, Ващенко?»-«Никак нет, товарищ сержант»,-«А что ты делаешь?». И тут, внимание!, ответ: «Повторяю в уме таблицу логарифмов!».

        Отдельно надо рассказать про посылки из дому. Посылки получали на втором этаже штаба части с тыльной стороны. Дежурный офицер вскрывал посылку, всё ворошил, вытаскивал одеколон, если таковой присылали, и разливал по коридору на пол. Оставлял чуть-чуть на донышке грамм 10-20. Из-за этого в коридоре второго этажа всегда стоял крепкий запах тройного одеколона, хоть противогаз одевай. Если кто не знает причину выливания, сообщаю, «Тройной» пили, и таким образом в армии «боролись за трезвый образ жизни». Ну а всё остальное съедобное сообща «уничтожали» во взводе.
          За провинности наказывали нарядами, но т.к. кол-во нарядов ограничивалось уставом, то был придуман термин «желающий поработать», и кол-во этих «желаний» ничем не ограничивалось. И при некотором «усердии» можно было безвылазно где-то работать - полы, туалет, ленкомната, каптёрка, лестницы и т.д.. Утром после завтрака и вечером после ужина собирали нарядчиков и желающих и – на полы. У старшины Палкина был бзик на полах, чтобы они блестели «как у кота яйца!». И вот шесть человек в ряд на коленях натирают полы в проходе. А старшина стоит у окна в конце коридора в своей излюбленной позе: кисти рук сплетены, большие пальцы вращаются вокруг друг-друга у яиц, смотрит и периодически раздаётся рык: «Садеев!» или кто-то другой, и все шестеро начинают ещё быстрее водить руками. И так по несколько ходов по всей казарме. Вся сантехника в умывалке и туалете блестела белизной, кафель на стенах сиял и отражал лица, краники были натёрты не хуже корабельных! Плитка на лестницах сияла первородной чистотой и цветом - следы от каблуков отмывались щёткой с мылом. Еженедельно по субботам проводились ПХД – это генеральная уборка с мытьём и оттиранием полов. При том полы не мыли, а «натягивали». Я не знаю, это выражение только на Байконуре прижилось, или было по всей СА. Полы оттирали металлическими сетками при большом кол-ве воды и мыла. Мыло было «Солдатское». Потом промывали водой с марганцовкой для придания полам красного цвета, и вконец натирали мастикой, которую в течении недели натирали до блеска штрафники. Но самый классный блеск был в каптёрке и в Ленкомнате, потому что там был линолеум. Как сейчас помню тёмно-красного цвета. Натирался линолеум мастикой отлично, но и малейшая пылинка, тоненькая царапинка или полоса от тряпки не в ту сторону были весьма заметны и грозили дополнительными неприятностями. И этот цикл был вечным и нерушимым! Также нерушим был и распорядок дня. Подъём, физзарядка, умывание-туалет, утренний осмотр, завтрак, политзанятия, учебное здание с перерывом на обед, ужин, личное или «лишнее» время до отбоя, вечерняя поверка и отбой.. Лишнее время, если нарядчик или желающий. После отбоя в том или другом взводе начинался так называемый сон-тренаж: отбой за 45 сек, подъём за 45 сек, отбой-подъём, отбой-подъём. И так до 10-20 раз. В первые отбой-подъём ещё успеваешь. Потом начинаешь потеть, и, естественно, одежда плохо одевается и снимается, во время не укладываешься. А что такое 45 сек? Это раздеться, сложить одежду на табурет, сапоги ровно и носками в одну сторону, портянки обёрнуты вокруг голенища и края заправлены вовнутрь, ремни в одну полоску с соседями, бляхи висят на одной высоте. И ты лежишь под одеялом. Подъём-всё в обратном порядке, притом портянки должны быть обёрнуты как положено. Если кто-то во взводе смухлевал с портянками, весь взвод выводится на улицу и пробежка, дабы наказать сачка натёртой пяткой и другим неповадно было.
          В одном из взводов был Андрюша Погорелов. Постоянно, то из одного угла, то из другого постоянно слышалось: «Погорелов!» - «Я, товарищ сержант» - «Наряд вне очереди (желающий поработать)!».  Андрюша накопил столько «рабочих» дней, что даже при выезде в часть у него ещё оставалось больше 10 нарядов. Кстати, попали мы с ним в одно подразделение. Перечислю тех сержантов учебки, кого запомнил. Вдруг у кого-то из читающих пересеклись пути?  Это уже упомянутые Стёпкин и Гуев, Ранковский, Кобзев, старшина Пулин, Полывянный (наши сержанты о нём: «п…да лубяный»), Коротков, комсорг батареи Хвостов. Был ещё ефрейтор Багдасарян, который вследствие увечья на спортплощадке был оставлен при батарее. Щупленький, худенький мальчишка. Он хорошо рисовал. Ну и командир батареи майор Ключников. Которого мы редко видели и не слышали. Очень спокойный офицер. Из офицеров запомнил только своего л-та Гончарова и л-та другого взвода Гамаюнова.

[Султан]

 -- moved topic --

[Султан]

Так вот, о «дедовщине». На узле связи, как в войсковом подразделении, служили и молодые, и деды. Как там развивались события, мы не знаем. Но в один из дней всю часть собрали в клубе. Кто-то из старших офицеров рассказал, что происходило на узле связи, как притесняли молодых. И зачитали приказ, виновных наказать, у нас была своя губа. И разжаловать до рядовых начиная от ефрейтора, кончая старшиной. Фамилия старшины была Порп. Так вот, всех перечисленных построили перед сценой и срезали лычки. Урок, я думаю, был более чем наглядный. Да, суровый был у нас командир части. Кличка Рекс. Не дай бог попасться ему на улице. Не понравилось как ты отбиваешь шаг навстречу ему, или честь не вовремя или не так отдал-не избежать нескольких пробежек вперёд него-шаг-честь-бегом вперед-шаг-честь. И так пока он не дойдёт до штаба. А если у тебя в руке ведро, метёлка - так и бегаешь с этими предметами.
         Иногда во время занятий мы слышали далёкие глухие раскаты. Стёпкин объяснил, что это взрывают старые ракетные шахты. Так это было или не так, не знаю. Ввиду сильной занятости, усталости мы особо не интересовались, что находится вокруг нас. Опять же со слов сержантов знали, что в степи за клубом есть часть зенитчиков, а слева от площадки, куда уходит дорога-есть ещё одна площадка. Вот и все наши познания местной географии.

          Чем ещё запомнилась учебка, да и первая зима в Казахстане? Это холод и пронизывающий ветер. В учебке, а может и не только там, принято было выстаивать часть подолгу в ожидании развода. Стояли в одних х/б по полчаса и более на плацу в ожидании пока дежурный по части, тепло одетый и сытый, придёт на плац, чтобы выслушать рапорта и дать соответствующую команду «В клуб» или «По местам несения нарядов». С тех пор я знаю, что если на улице зимой тепло, но уши мёрзнут-значит, -100  Это уже проверено. А вот летняя учебка рассказывала, что летом курсанты падали от тепловых ударов прямо на плацу во время разводов. Как рассказывали: «Стоим на плацу, сзади глухой стук. Оборачиваемся-лежит. Хватаем за руки, тащим в тень. Стоим дальше. Опять глухой стук. Опять тащим в тень». А мы коченели в буквальном смысле. Уже не было сил дрожать, так и стояли полускорченные полуледяные столбики. Уши на шапках нельзя опускать. Т.к. должен опустить уши весь взвод, а весь взвод-если только вся батарея, а вся батарея-если только вся часть. Ну и никто не осмеливался дать такую команду. Так и «закалялись».
          Так прошла зима. Мы сменили форму одежды с зимней на летнюю. Это шаровары, ботинки, х/б с открытым воротом, панама, майка-трусы, носки. А тут и конец обучения, ждём экзаменов. И на экзамены должен приехать м-р Малахов! Не знаю, чем был знаменит этот м-р, но ждали его с трепетом. Экзамены заключались в знании аппаратуры, умении разбираться в схемах, понимании смысла работы элементов в этих схемах, и практическая часть-р/обмен на р/ст Р-105. Потом ещё экзамены по химзащите, сдача норм ВСК. Экзамены, конечно, сдавали не в один день. И кажется, всё. Ааа, забыл про марш-бросок на 6 км. Несмотря на полгода физзанятий и ежедневного бега, это было тяажёлым испытанием. Утро, ещё не жарко, получаем автоматы, подсумки, противогазы. Хорошо, хоть шинели не взяли. Выходим на степное шоссе и – вперёд. Первый километр мы ещё бежали боле-мене кучно. Потом начали растягиваться. Я отстал и бежал не совсем в конце, но среди отставших. Кое-как добежав до поворота, хотя бегом это трудно назвать, мы повернули назад. Кажется, первые уже были у КПП, а я только-только повернул. Взвод растянулся. Рядом бежит с-т Стёпкин с несколькими автоматами. Забирает мой автомат, и так я «добежал» до КПП. В целом, батарея справилась с марш-броском без потерь среди л/с. Итог экзаменов: наш взвод показал лучшие знания и результаты по батарее! Этот факт очень переживал л-т Гамаюнов, командир другого учебного взвода радиотелеграфистов. Он соперничал с нашим Гончаровым, кажется, они были однокурсниками. Но здесь, я думаю, больше была заслуга наших сержантов.
          Распределение по частям, читай ИПам, происходило без нашего участия. Мне неизвестно, по каким критериям нас «раздавали» по частям. Итак, 20-е числа апреля 1974 года, мы закончили учебку, несколько дней свободы-гуляем по площадке, свободно ходим в чайные. Сидим у «Татьяны». Греемся на солнышке.  Курорт! Что такое «Татьяна»? Это фонтан с женской фигурой с кувшином посреди круглого бассейна. «Татьяна» располагалась во дворе учебного корпуса. Нас потихоньку разбирают по частям. Вот и за нами приехал грузовик. Мы со своими пожитками грузимся на борт. Весна, солнце, тепло, степь благоухает. Через некоторое время вдали виден город, какая-то цивилизация. Наконец, приехали. Заходим в казарму, строимся, подходит м-р, первое знакомство. И тут Юра Белянов, казанец, шустрила эдакий, заявляет : «Товарищ майор, я хочу быть каптёром». А ведь прокатило! Стал каптёром, потом и старшиной отделения. Ни разу не был на смене, на дежурстве. Минимальное кол-во раз сходил в наряды, пока старики не дембельнулись. Попали мы на ОПРС – отделение приёмных радиосредств. Командир м-р Сергеев Николай Васильевич, хороший человек! Благодаря ему, мы не узнали, что такое дедовщина. Он извёл это явление в отдельно взятом подразделении ВС СССР. И здесь мой вывод. Помните учебку и старшину Порпа? Наличие или отсутствие «дедовщины» всецело зависит от офицеров! От их желания видеть в солдате человека, а не предмет дешевле казарменной табуретки. И меня всегда смешат рассуждения на тему армии и дедовщины, что виновато де общество, а не армия, не офицеры. Словоблудие.

         Самое красивое и прекрасное время в степи – это время с марта по май. Когда степь цветёт и благоухает. Особенно красивы степные тюльпаны. Вся степь жёлтая от них. Степные тюльпаны жёлтого цвета с фиолетовыми прожилками, на коротких ножках высотой 15-18см. В это же время цветут яблони, смородина, сладковатым запахом цветёт джигида. А уже в конце мая всё в степи выгорает, начинается жара. Жаль, не было возможности фотографировать на цветную плёнку или слайды.
          Итак, ОПРС. Старшина отделения – ст.с-т Володя Пельцер, Деды – призыв из Казахстана, Ростовской обл., Омска. Но казах только один, Баймухамбетов, из хозвзвода.. Остальные – русские, немцы. Какие фамилии! Пельцер, Гаусс, Гинц, Вебер, Цан, Артыс, братья Яук. Остальной нац. состав отделения : русские, один узбек-повар, ещё двое – Рахим Ашуров, дед, и Содыров из нашего призыва в хозвзводе, двое чувашей тоже из нашего призыва в хозвзводе ну и мы влились -татары, русские, Яшка Махкамбаев – узбек. Позднее в наш состав влились ребята с Урала, Москвы, Подмосковья. Лёва Райхштадт-молодой из Москвы. Хороший, московский мальчишка. Лёва рассказывал, что его отец во время войны воевал лётчиком. Солдаты со всего Союза: Ростов, Старый Оскол, Шепетовка, Москва, Воронеж, Кострома, Орджоникидзе, Астрахань, Татарстан, Чувашия, Мордовия, Ульяновская обл., Казахстан, Узбекистан, Омск, Алтай. Прошу прощения, что смешал республики, области и города в одном списке. Вот такой интернационал. Интернационал интернационалом, но национализм в некотором роде был. Особенно этим отличались наши казанцы - русские. Ещё в учебке чувашам они говорили: « Как вас там  «чепаксар» или « чуфаксар»? или  нам же кричали «эй ты, татарин». Через год влился молодой состав-попал к нам один парень с Украины, из Шепетовки, ребята из Москвы и Подмосковья, и молодой немец Керлах. Его, ввиду отсутствия спец.образования определили в кочегарку, а летом на бахчу. Как он играл на аккордеоне! До сих пор помню его исполнение «Прощание славянки» на наших проводах на ДМБ. К Коле Гончаруку из Шепетовки сразу прилипло прозвище «Хохол», он сильно на это обижался, и говорил: «Я же не называю вас кацапами». Нашим комвзвода был л-т Балицкий Василий Дмитриевич. Он старался как- то сгладить эти конфликты, объяснял, откуда пошли «хохол» и «кацап». Сам он был белорусом.
            Что такое ОПРС? Это довольно большая территория с антенным полем, огороженная колючкой. Столбы антенн деревянные, состыкованные по высоте.  КПП, и в том же одноэтажном здании учебный класс, маленький спортзал, вернее комната с турником и скамейками, кочегарка и каптёрка. Недалеко казарма, тоже одноэтажное помещение размерами примерно 10х30-36м. Разбита на три части. В центральной ленкомната и умывалка. Напротив них оружейка, бытовая комната, каптёрка. Справа  дверь в столовую с кухней. Слева-спальное помещение. На улице землянка-склад продовольствия. Заметьте-без холодильника! Ещё одно подземелье -для солений в бочках находилось за периметром перед КПП. И отдельно стоящее удобство во дворе. Спортплощадка, крольчатник, бассейн.
Надо отметить, что «удобство во дворе» содержалось в чистоте и порядке суточным нарядом. Да и сами пользователи пользовались аккуратно, т.к. через определённые промежутки времени сами же там и убирались. За этим неусыпно и лично следил м-р Сергеев. Он не гнушался заглядывать во все закоулки своего хозяйства. И один случай, связанный с этим местом. Над этим случаем добродушно посмеивались наши деды. В их призыве был Киреев. Их в своё время, как и нас, молодых привезли на ОПРС. И на одном из разводов командир спрашивает: «Кто хочет заправлять ракету?» Естественно, кто же откажется  заправлять ракету, тем более, когда её видишь только из очень далека. Киреев вызвался добровольцем. Ну, ему выдали соответствующую одежду-подменку, ведро и поставили «заправлять  «ракету», т.е. золотарскую бочку. До сих пор удивляюсь, что на «десятке» не было машины-ассенизатора, ведь даже в нашем селе была такая машина на базе ГАЗ-53.
            Примерно в полукилометре  -техническое здание, где несли боевое дежурство, обеспечивали связь полигона со штабами ВС и РВСН. Кому знакомы позывные «Рубин», «Фонтан», «Пролив», «Агат»? Через нас шла и ЗАСовская связь, и обычная р/тлг. Я сидел на дежурной р/сети, был пост по обеспечению ЗАС, и пост двухканальной сети по обеспечению ЗАС с «Белужным».  На чём работали? Это приёмники Р-250М2, Р-154. Кажется, в конце 1974 появился новый Р-155 «Брусника». Если перечисленные приёмники стояли на столах, то Р-155 представлял собой стойку, можно было на специальных платах набрать нужные частоты, втыкая фишки в отверстия на платах.. Настройка производилась автоматически или в ручном режимах. На частоту устанавливалась за две сек. Был секретный. За фотографию с этим приёмником у меня отобрали плёнку и застращали особым отделом. Ещё стояли два телеграфных аппарата СТА-2М. Я  простажировался и начал нести службу на дежурной р/сети. Моим наставником был Артыс. В моих обязанностях было поддержание р/связи, слушание эфира, и, естественно, записи в журнале все  р/обмены, вызовы. А также, смена ТДР (таблица дежурного радиста) и позывных. Однажды я перепутал время смены ТДР – вместо 00.00 мск, что соответствует 02.00 местного, я поменял ТДР в 00.00  местного. Слава богу, что в эти 2 часа не было работ, и всё обошлось, т.к. восстановить старые коды было невозможно. Тех.здание было скроено примерно также, как и казарма.  Справа и слева от входа два класса, через коридор напротив классов справа-налево идут: склад к-на Бабенко, р/полигон, помещение, я там выполняю оформительские работы, делаю учебные планшеты, через стену от меня-кроссовая. Там хозяйство Ростова, молодого из Москвы, окончившего техникум связи. В торце коридора дверь в аппаратный зал. В свободное от смен или нарядов время мы учились. Как водится в то время, мы «изучали» труды классиков марксизма-ленинизма. Без этого никак нельзя было-не устанавливалась связь и не летали самолёты. Но за все годы этих тупых конспектирований я запомнил только названия трудов, но никак не смысл и содержание. И основное-это изучение «Наставления ВС по связи», работа на приём-передачу, р/обмены в классе и на р/полигоне. Приём шёл с ключа, магнитофона, трансмиттера на разных скоростях. С нами рядом мучился дед Ваня Цан с сорванной рукой. К кисти приматывался кусок свинца со спичечную коробку, и Ваня целыми днями сидел и долбил со скоростью 6-8 групп на ключе. Но так и не восстановил руку до дембеля.

[Султан]

Наша работа в эфире контролировала служба р/контроля. За каждую лишнюю секунду, лишний знак при установлении связи тут же следовал звонок от них, а потом приходила бумага с перечнем наших прегрешений. Поэтому, чтобы иметь свои аргументы в спорах с ними, у нас поставили большой магнитофон с большими бобинами (как для кинофильма), и в последующем все сеансы р/связи мы стали записывать у себя.
         Примерно в  километре с небольшим, только в другом направлении (в сторону аэродрома) был свинарник. Но мы там были очень редкие гости. Только в кухонном наряде иногда возил бациллу. Почему-то там хранился сухарный запас. И когда у нас не бывало хлеба-приносили сухари на обед. А иногда просто в охотку было похрустеть. Выбирали с изюмом-встречались и такие кусочки!  А вокруг-две бахчи! Свои помидоры, баклажаны (я их «вживую» увидел впервые), и, конечно, арбузы, дыни. Из помидор делали свой томатный сок на зиму, арбузы и дыни ели в сезон, и заготавливали на зиму. И были ещё смородина белая, заброшенные яблоневые участки. Смородину подъедали прямо с кустов, из листьев варили чай на смене. Яблоки не успевали созревать-сьедали, и из зелёных же варили компот на смене. И сколько бы наш майор Сергеев не ругался и не пугал дизентерией, яблоки, увы, не доживали до спелости. От КПП до технического здания шла асфальтовая дорога с перекрёстком  на казарму и на бассейн. И вдоль  дороги от КПП до перекрёстка были клумбы с цветами. А перед крылечком казармы ещё и чайные розы. Это всё поддерживалось суточным нарядом и благодаря требованиям Серёги, так мы за глаза называли м-ра Сергеева. А дальше до технического здания вдоль дороги росли карагачи и джигида. И ещё одна полоса джигиды шла от казармы до тех.здания. Всё это поливалось по самотечным арычкам.
          Также, благодаря Сергееву, у нас в столовой была фарфоровая посуда, плетёные хлебницы, алюминиевые полированные кастрюльки, приборы из нержавейки. Всё это прекрасно мылось нормальными моющими средствами и при нормальной температуре воды. Все, кто служил, знают, что такое армейская посуда многолетнего пользования-это бачки, разводящие, миски, которые выскальзывают из рук, как их не кипяти, и обожжённые в кипятке руки при их мытье в посудомойке. Мы были от этого избавлены. На какие средства покупалась неуставная посуда? Рядом с нами был военный совхоз, и почти впритык к нашему периметру была ж/д ветка, где разгружались вагоны. Вот мы по договорённости разгружали вагоны с углём, стройматериалами и пр., а на эти деньги покупалось всё это домашнее роскошество. Также, с подачи Серёги, мы могли носить шерстяные носки зимой, варежки. Разрешались нормальные гражданские носовые платки. И прямо-таки, Сергеев требовал, чтобы мы умывались не «Солдатским» мылом, а душистым гражданским. Поэтому у меня в душе до сих пор большая благодарность этому человеку. Под неусыпным контролем Сергеева был крольчатник. За кролями ухаживал наш телеграфист Овсянников. На смены ему не нужно было ходить, в случае чего мы, радисты, вполне хорошо справлялись с ТЛГ аппаратом. Кролики шли на стол по праздникам. Говорят, была ещё голубятня. Но к нашему прибытию её уже не было. Сергеев обвинял в этом Терёхина, был такой «дед». Но тот клялся, что не ел голубей.
 Совсем некстати вспомнил, как в учебке сломал шомпол. После караула положено чистить оружие. Вернувшись с ужина, расставили в коридоре оружейные столы, получили оружие, и начали чистку. Не знаю как, то ли от излишнего старания, то ли от усталости при чистке ствола у меня сломался шомпол. Я доложил Стёпкину, он всё ходил вокруг меня, брал в руки шомпол, клал его обратно на стол и приговаривал: «Ну Садеев, ну Садеев. Впервые вижу, чтобы шомпол ломали. Ну, Садеев». А самое муторное дело-чистить автомат после стрельб. Сколько не шоркай шомполом-всё равно чернота лезет.

       Летом 74-го к нам на полигон приехал начальник связи РВСН, генерал, рост «метр с кепкой». После его отъезда по гарнизону вышел приказ: В увольнение солдатам ходить в рубашках с расстегнутым воротом и без галстуков. Это был правильный приказ для наших условий. Сам город Ленинск, «десятка», был маленьким. Как говорится, полчаса вдоль, полчаса поперёк. Единственное развлечение – кинотеатр «Сатурн» на берегу Сыр-Дарьи, спокойное сидение в солдатских «чепках»-чайных, гуляние по магазинам, фотоателье. Купаться, даже подходить к берегу нам строго-настрого запрещалось. Да и желание купаться  в илистой воде не возникало. На наш взгляд, по сравнению с нашими реками, вода была грязная. Что ещё запомнившееся на «десятке»? Это Солдатская аллея с двумя братскими могилами-жертвами катастроф при пусках. Филиал МАИ «Восток». Площадь с памятником С.П.Королёву, «Пентагон», так мы называли штаб гарнизона, и гостиница «Космос», где останавливались космонавты. Ну и баня, куда мы, будучи уже «дедами» любили ходить регулярно, даже посреди недели. Маленький, чистый городок.
      А на площадке у нас был свой бассейн.
Бассейном пользовались в обязательном порядке после обеда и вечером. Это был 25 метровый, бетонированный и промазанный гудроном бассейн. Глубина от 3 до 4-4,5 метров в конце. Обычно через 10-11 дней вода начинала цвести. Тогда приволакивали большой насос и примерно 3-4 дня шла откачка воды. Потом спускались в бассейн 4-5 человек со швабрами и отмывали стены и дно, воду вычерпывали. У нас была своя артезианская скважина, и труба Ф180 от неё шла  к бассейну. Заполнение водой занимало ещё 3-4 дня. Надо сказать, что вода была сероводородной, со специфическим запахом. И купание в ней, надеюсь, оказывало благотворное влияние на наши «неокрепшие» организмы. А через 10 дней всё опять повторялось. Загорать же мы начинали в начале марта.
          В личное время каждый занимался чем хотел: сидел в Ленкомнате, занимался на спортплощадке, либо смотрел телевизор, он стоял в столовой. Раз в неделю смотрели кино. Банки с фильмом тащили в рюкзаке с «десятки». «Кинозал» у нас был на улице. Оштукатуренное сооружение, перед ним скамейки., за спинами кинобудка с «Украиной». Это на весну-осень. Во время фильма кто-нибудь поднимался и шёл к экрану  давить фалангу, туда заползшую. С наступлением холодов кино смотрели в столовой. Над амбразурой посудомойки вешалась простыня, «Украина» устанавливалась на табурете в коридоре средней части казармы, и через открытую дверь столовой проецировалось на экран. Мы располагались на полу на шинелях. И под стрёкот киноаппарата очень хорошо спалось. Чем ещё развлекались? Летом ловили змей-удавчиков. Безвредные существа, держали их в карманах, на ночь, чтоб не уползал, засовывали в наволочку. Когда змея становилось вялой-отпускали на волю и ловили другую. Ловили скорпионов, давили фаланг-этих очень неприятных на вид больших пауков.  Вот так и шла служба. Редко в суточный наряд, боевые дежурства по 8 часов по скользящему. Особенно тяжело под утро, около 4 часов. Спать клонит со страшной силой. Я отпрашивался у нач. смены и выходил на улицу. Зимой ещё темно, а летом-солнце уже высоко, в совхозе орут ишаки, удод ухает где-то на антенне, журчит вода в арыке. Идиллия. Начальниками смен были лейтенанты  Интересно было слушать их рассказы в свободное от эфира время.. Л-т Сосна был р/любителем. И он впервые познакомил меня с миром коротковолновиков, ст. л-т Чигарев рассказывал о прочитанном, т.к. у нас кроме газет «Правда», «Комсомолка» и ещё чего-то другого чтива не было. Т.е. смены проходили интересно, насыщенно. Я ещё втихаря настраивал соседний приёмник или на голоса, или музыку слушал. Конечно, духота в аппаратном зале стояла жуткая. Солнце сквозь окна жарит, на улице в тени 43-450, а у нас ещё аппаратура работает. Тогда всё было ламповое. Даже ночью температура не спадала. Спасались чаем из листьев смородины и компотом из зелёных яблок. Ну и непременным условием и порядком было ношение фляжки с зелёным чаем. Отсутствие чая в фляжке сурово каралось. И что интересно, я заметил по себе: если выдержишь первый позыв жажды и не глотнёшь чая, то целый день я мог не пить из фляжки. Но если уж глотнул, то всё, хана! Пару-тройку раз забежишь в столовую, чтобы налить чаю.
        Ещё любили мы гонять сусликов, коих было неисчислимое множество, вся степь была в норах. Бывало, стоишь у окна аппаратного зала. За окном суслики по своим делам шныряют. Щёлкнешь ногтем по стеклу, тут же все зверьки становятся столбиком и начинают вертеть головой. А если на улице, то я догонял суслика, пока он не успеет юркнуть в нору, суслик тут же опрокидывался на спину и поднимал лапки кверху для защиты! Был комичный случай. Решили «вылить» суслика из норы. Стали наливать воду. В конце-концов нора стала наполняться, вместе с водой, видим, и суслик показывается. Но как только он увидел свет, высунул из воды только нос, чтоб дышать и стал ждать нашего ухода. Вот такой хитрец оказался. Посмеялись от души и в награду за находчивость ушли от норы.
        И ещё из запомнившегося. Это кормление лягушек. Ночью, будучи в суточном наряде, я выходил на крылечко в две ступени, садился и ловил бабочек, слетающихся на свет. Отрываешь одно крылышко, и бросаешь на землю. На трепыхание собираются порядка 3-4 лягушек и хватают бабочку. И вот картина: передо мной в пределах метра полукругом сидят лягушки, я кидаю бабочек, и они по очереди хватают их. Я всегда старался уловить момент, как лягушка хватает жертву. Происходит это молниеносно, есть бабочка – нет бабочки!
         На нашем форуме мы так или иначе периодически обращаемся к теме «Буранов». Летом 1974 года у нас по ночам стали «пропадать» наши сослуживцы, в основном весны 1973 года призыва. На вечерней поверке все в полном составе, а на утренней поверке уже не откликаются один за другим солдаты. Остались в памяти только две фамилии – это Киреев и Неб. Прошёл слух среди солдат, что строится 270-я площадка, и туда набирают дополнительные строительные силы. По прошествии многих лет я думаю, что тогда начинали строить площадку для «Буранов». Насколько моё предположение верно-могут сказать те, кто работал по этой программе. В частности, Толя Щукин. И есть ли такая 270-я площадка?
         Впору, наверно про наших офицеров рассказать. Про майора Сергеева (Серёгу) я уже сказал. Добавлю только, что ходил слух о его серьёзном парт.взыскании. Поэтому, а может, по другим причинам, у него были натянутые отношения с майором Мирошником, замполитом. И ещё одна черта-Серёга быстро выходил из себя. И опять Погорелов. За сутки он чего – то успевал натворить. На утренних разводах Сергеев спрашивал: «Ну что, Погорелов, опять натворил?». Хотя ему уже бывало доложено и дежурным, и старшиной. Погорелов только открывал рот: «Я, товарищ майор…», как Сергеев кричал: «Погорелов, молчааать!». Ну, Андрюша замолкал. Сергеев уже кипит, орёт: «Погорелов, почему молчишь!»-«Так вы же сами, товарищ майор…»-«Погорелов, молчааать!». Андрюша хлопал своими длинными ресницами и опять замолкал. И так продолжалось несколько минут. Сергеев, взбешённый, и осознавая, что не может остановиться, уходил с развода. Но тем не менее это в целом на нас, солдатах, никак не отражалось. Наряды вне очереди «раздавали» весьма редко. Про губу только пугали. Видимо, свою роль играло и то, что связь, а особенно радисты считались интеллигенцией вооружённых сил. Мы даже на тяжёлые работы не привлекались, чтобы, не дай бог, не натрудили себе кисти.

[425]

Вообще.. . Можно подробнее как получилось шомпол сломать.  В каком месте? Штык нож - обычное дело, а вот шомпол..... ну ты самец.

[Султан]

Я уже упомянул м-ра Мирошника, замполита части. Почему- то он любил у нас пастись. Его не любили и не уважали. Кличка- Мутный. Всё время ходил, что-то вынюхивал, читал нотации. Обмануть, провести его было делом чести. Однажды я стою под кустами и журчу в оросительный арычок. Вижу сквозь листву тень на той стороне кустов. Баа, Мутный крадётся, хочет застукать солдатика на месте преступления. Я знаю, что через кусты джигиды он не сможет пробраться, т.к. эти кусты имеют очень длинные в 6-7 см окостеневшие шипы. Пока он крался, я завершил дело и ушёл вперёд вдоль посадки, опять же плотность листвы не позволяет увидеть меня. Через 10-15 м я прошёл на дорогу и вернулся к казарме. Смотрю, туда же, отряхивая пыль, возвращается Мутный. Не повезло бедняге. Так вот, в одно время Мутный взял за моду периодически приезжать в час-два ночи на площадку и поднимать нас «В ружьё». Вскрывалась оружейка, мы хватали автоматы, противогазы и бегом на улицу. Мутный стоял с секундомером. Иногда бегали на километр до развилки и обратно. Это продолжалось несколько раз. Оказывается, Серёга про это не знал. Когда же узнал, был грандиозный прилюдный скандал на утреннем разводе. Мутный вообще не имел права без командира подразделения вскрывать оружейку.
        Наш командир взвода лейтенант Вася Балицкий. Был простым, и как мне кажется, деревенским парнем из Белоруссии. Нормальный, невредный человек. Спокойный, ни разу за полтора года не видел его раздражённым. Всегда уважительно относился к нам, солдатам. Таким он и запомнился.
         Командиром второго взвода был ст.л-т Алябьев. Высокого роста, худой, меланхоличный кержак.
В его подчинении был хозвзвод, а также водитель дежурного УАЗика с р/станцией Р-105, и соответственно, выездные радисты. Это была поисковая группа. После пусков они выезжали в степь на обеспечение связью поисковых групп. А в обычное время УАЗик и его люди использовался в хоз. целях и на суточных нарядах.
         Замполит л-т Финенко. Не имевший технического и профильного образования (не радист). Для нас неинтересный и нейтральный человек. Он вознамерился куда-то поступать. А нужно было сдавать математику. Его учил Володя Скворцов, студент какого то московского ВУЗа. Как там преуспел Финенко, я уже не узнал.
          Инженер ОПРС капитан Николай Бабенко. Молодой красавец мужчина. Очень шебутной, весёлый.  Бабенко практиковал приём р/грамм на печатной машинке. Кто знает что это такое -заслуженно оценит.
         Начальники смен. Это офицера, которые заступали с нами на суточное дежурство, и отвечали за бесперебойную связь. Л-т Сосна. Умница. Любил всё время копаться в аппаратуре, в схемах. Всё время что-то усовершенствовывал. Помню, как он сидел со схемой ДКМ (датчик кода Морзе) и с раскрытым ДКМ. Что то высматривал, потом говорил: «Это лишнее (не нужно)» и кусачками выкусывал «ненужный» элемент. В итоге ДКМ, конечно, работал. Но если до него клавиши давились легко, плавно, то после «доработки» они стали жёсткими.
        Ст. л-т Чигарев. Старше по возрасту, чем другие нач. смен. Почему то засиделся в старлеях. Простой в общении, любящий пошутить человек. На смене с ним не скучали, много рассказывал и про книги, и статьи пересказывал. И анекдот рассказать мог. Помню моменты, когда вместе с нами он гонялся по аппаратному залу за скорпионом, или ловили ежа под стойками и столами. Был у нас Федя АлександрОв, чувашин из Канаша, с нашего призыва. В учебке не был, но стараниями м-ра Сергеева его обучили приём-передаче на площадке и он ходил на смены. Работал он на ключе весьма коряво, на большом зазоре и малой скоростью. Согласно стихотворению Некрасова «В лесу раздавался топор дровосека», так и Федя работал на ключе «Дук, дук-дук-дук, дукдук-дук-дук». Обычно я надевал наушник на одно ухо, а другой «лопух» сдвигал, Федя же нахлобучивал наушники и «дук, дук-дук, дук-дук-дук». И вот Чигареву что-то понадобилось от Феди: «АлександрОв!» - «Дук-дук-дук» - «АлександрООв!» - «Дук, дук-дук, дук, дук-дук» - «ФедяА!» - «Дук-дук-дук, дук-дук-дук». Чигарев берёт аппаратный журнал и кидает им в Федю. Федя оборачивается: «Чегоо, товарищ старший лейтенант». Далее следует длинная непечатная тирада. Мы падаем от смеха. Кстати, Федя единственный из всех нас участвовал в военном многоборье, защищал спортивную честь части. Несмотря на внешнюю несуразность и увалистость, он был выносливым парнишкой.
        Молодой л-т, недавний выпускник училища Александр Матенов. Был он мулат, наполовину казах, наполовину русский. Маленького роста, смугловатый, с чуть раскосыми глазами. Тихий, спокойный. Запомнился курьёз. Однажды на ночной смене раздался грохот. Я оборачиваюсь, смотрю, из под пульта  поднимается красный от смущения наш лейтенант. Пульт нач. смены стоял как бы на подиуме, кресло нач. смены было на разножке и при некотором положении тела терял устойчивость. Матенов  заснул и вместе с креслом упал с подиума.
       Инженер по ТБ капитан Солонин. Это гражданский человек, одетый в форму - и по форме и по сути. Во все времена в обществе гуляют фразы и слова с определённым смыслом. Например, в наши дни популярны «мне фиолетово», «класс!» и т.п. Тогда в ходу была фраза «Ты что, нерусский» в смысле «ничего не понял?» и «Федя» в смысле «валенок».  К-н Солонин проводит инструктаж перед заступлением на суточный наряд. Я задаю ему какой-то вопрос. Солонин решил блеснуть фольклором и говорит: «Ты что, Садеев, нерусский?»- «Так точно, товарищ капитан, я не русский - я татарин!». Нужно было видеть крайнюю степень замешательства, растерянности на лице Солонина! Он не знал как отреагировать, ведь затронут был национальный вопрос, которого в Советском Союзе не «существовало». Через пару минут растерянности Солонин пришёл в себя и отправил нас в казарму принимать дежурство.
        Были ещё два прапорщика. Володя Лукин, недавно отслуживший у нас же сержант. Уволившиеся деды знали его ещё солдатом-срочником.  Он был старшиной (завхозом). Прапорщик Барейша. До сих пор не знаю, чем он занимался. Весёлый, лёгкий в общении, зубоскал. Ростом выше метр85. Имел класс «Мастер». Если помните, в  Советской армии были четыре степени мастерства: «III класс», «II класс», «I класс» и «Мастер». Он всё время возился с ключами. Опоры на его ключах были на маленьких шарикоподшипниках. Потом, правда, стали переходить на электронные ключи, на которых можно было достичь очень большие скорости передачи. Барейша сидел в классе, и тренировался в приёме-передаче р/грамм на больших скоростях, вырабатывал свою методику записи знаков, т.к. при скорости 25 и выше групп времени на полноценную запись букв и цифр просто нет. Барейша, да и многие другие скоростники применяли трёхуровневую(трёхэтажную) запись условных знаков. Например, «точка» на первом уровне означала «Е», на втором-«И», на третьем-«С». Ну и так далее по всем буквам алфавита. После соревнований по скоростному приёму –передаче отводилось время на расшифровку и запись нормальными буквами того, что принял.
        А ещё, где-то в начале 1975 года к нам прикомандировали трёх девушек-связисток. Но вскоре две из них пропали, осталась одна-Валя Могульчанова. С какой целью их к нам прикрепили? Бог его знает. Валя иногда сидела с нами в классе, тренировалась на приём-передачу. А в основном отдыхала. Купалась в бассейне, гуляла. Однажды у меня произошёл курьёз с её участием. Я занимался оформлением учебных классов. У меня всегда были краски, кисти, ватман. Всё это хранил в шкафе в своей комнате. И вот Лёва Райхштадт начал клянчить у меня ватман. Я не давал. В один из дней ко мне зашла Валя. Я за какой-то надобностью полез в свой шкаф. И не обнаружил там рулона ватмана и выдал: « Б…дь, Райхштадт спи…л таки ватман!». Только после того, как я выдал эту тираду, до меня дошло, что я сказал! Т.к. в мужском обществе особо не задумываешься о словах, всё это «естественно», то и выдаются такие словосочетания на автомате. Вот когда до меня это дошло, я  был готов провалиться сквозь землю от стыда! Времена были целомудренные, в обществе женщин мужчины не позволяли себе такое свободословие.

         Был январь-февраль 1975 года. Холодно, ветер. Почему-то запомнилось, что это была смена л-та Сосны. Приехали курсанты-связисты, человека четыре. У них, как сейчас понимаю, что-то вроде курсовой или диплома. Нужен материал. И вот меня и Серёгу Малахова снаряжают р/ст Р-105, детскими санками, на санках блок питания и выпускают на антенное поле. Задача: нам по радио в ТЛФ режиме дают команды под какой антенной и в какую сторону ходить. Мы же должны идти в указанном направлении и вслух в микрофон считать шаги. И вот я повесил на себя сто пятую, Серёга рядом тащит санки. И мы, увязая в снегу, шагаем, я вслух считаю шаги. Снег лежит намётами, неровно, ноги вязнут где по колено, где по щиколотку, да ещё считать шаги. Санки вверх-вниз. Короче, через час-полтора ползанья на антенном поле я был мокрый по самые-самые, вымотался донельзя и уже только хрипел в микрофон. Потом, правда, нам в благодарность дали посмотреть графики, составленные курсантами, и я почувствовал свою причастность к науке.
 
          Опять возвращаюсь в лето 1975 года. Вдруг на площадке появляется Адельжан. Я так и не понял, как он материализовался  на ОПРС. Даже не успел удивиться. Начал его расспрашивать, как он попал к нам. Сказал, что приехал в командировку и нашёл меня. А как? Не знаю.  Ведь мы после разлуки на 61-й даже не переписывались. Да и пройти от Тюра-Тама до нас через довольно густонаселённый район…  Так мы стоим на центральной аллее недалеко от КПП, разговариваем, и тут м-р Сергеев! «Кто такой? Откуда?» Я оттираю Адельжана и начинаю объяснять Сергееву, что это мой земляк, здесь в командировке, нашёл меня и зашёл проведать. «Дезертир? Сейчас вызываю комендатуру!»  Тут у меня всё опустилось, я начал по новой объяснять,  начал просить  Сергеева.  Не знаю, что подействовало, но Серёга сжалился. И Адельжан ушёл своим ходом восвояси. После ДМБ у меня закружилась своя жизнь-институт, стройотряды, общественная работа, и к стыду своему, я так и не нашёл время встретиться с Адельжаном, поговорить о службе, о той встрече. Вскорости он трагически погиб.

[GENA]

Султан, привет!
В описании площадки 61, ты пишешь что были трехэтажные здания: учебные корпуса, санчасть и штаб. В наше время, это 77-79гг. штаб был духэтажный это точно, т.к. у меня есть фото напротив штаба. А вот учебный корпус за каким был фонтан с "Татьяной" я точно не помню, но как мне помнится он был двухэтажный.

[Султан]

Да,  GENA, согласен. Закралась ошибка. Как-никак, всё же 35 лет. Я сегодня начал по памяти рисовать виды площадки и интерьеры некоторых помещений, и, действительно, здания то были двухэтажные. Я сейчас разыскиваю своего земляка и сослуживца Мидхата, может он ещё добавит детали.

[GENA]

Султан, спасибо за информацию.
Я думаю, мы для себя уточнили, что на площадке трехэтажных зданий не было. А если у кого появиться новая информация, это только укрепит наши воспоминания.

[Султан]

Продолжаю.
        !975 год. Май. Точнее, 9 мая, 30- летие Победы. Очень напряжённые отношения с Китаем. Нас очень подробно инструктируют перед заступлением на смену, предупреждают о возможной провокации со стороны Китая и боевой работе (войне). И впервые на смену мы заступаем в парадках. Но, слава богу, всё обошлось. При ином развитии событий я, наверно, сейчас не печатал свои воспоминания.
        Были несколько учений. Для нас они проходили так. Смена усиливалась ещё двумя направлениями – это «Рубин» и «Фонтан».  На каждое направление сажали двух радистов 1 класса. На "Пролив" подсаживали ещё одного радиста. Наша задача была не пропустить и принять сигнал, т.е. ЬЬЬ и всего одно слово, которое мы условно называли «монолит», а дальше уже нач. смены действовал по инструкции. Сигнал невозможно было пропустить, т.к. при включении передатчика все шумы давились. Эфир как бы вычищался. Моща была неимоверная. А ведь передатчик стоял где-то в Подмосковье. Вероятно, это и был «Вяз», про который говорил Евгений (прим.:  Евгений Владимирович Кубасов-см. ветку http://www.slusili-baikonuru.ru/index.php?board=25.0   и    http://www.slusili-baikonuru.ru/index.php?topic=1529.0) . Но момент всегда был волнующий и очень ответственный. Радист принимал сигнал, записывал, передавал его нач.смены. Нач.смены докладывал «568-му» о приёме сигнала.
Ну и большая, серьёзная работа в том же 75 году – это программа «Союз-Аполлон». Не знаю, что и как освещалось это событие на гражданке. У нас же на «десятке» был полнейший «пиар», если по-современному. В продаже появились сигареты «Союз-Аполло» в твёрдой упаковке, настоящие, от «Филипп-Моррис», серия марок, посвящённых «Союз-Аполло», книги, сувениры. Я очень хотел купить книгу поэта Мирошникова «Тюльпаны Байконура», но не судьба. Для солдат доступным сувениром были сигареты. Покупали их блоками, чтобы везти домой, даже я, некурящий, купил себе пачку «Союз-Аполло», которую хранил много лет как память об этом событии. На этот день выпала смена ст.л-та Чигарева. И ему же было дано право отобрать себе дежурную смену. В эту смену попал и я. Итак, время старта «Союза» 16.00. Уже поднялся и кружит самолёт, а старт задерживается. Оказалось, в это время проходит ж.д. состав. Только когда он прошёл Тюра-Там, «Союз» стартовал. Все участники в этой программе получили благодарности от главкома РВСН маршала Толубко с занесением в личные дела. В том числе и я.
  Работа. О запусках мы узнавали загодя. Стоящую ракету мы могли видеть, хоть и маленькую (расстояние приличное до «двойки»). А перед пуском примерно за час поднимался самолёт, кажется, ИЛ-14. За точность не ручаюсь. И начинал кружить над стартовой площадкой. Это уже был верный признак, что будет пуск.  
          Из того же 75 года. Лето. Предвыборная кампания, то ли  Союзного масштаба, то ли Казахской ССР. Меня делегировали на «десятку» на встречу с депутатом. Встреча была в кинотеатре «Сатурн», в кинозале. Зал почти полон. На трибуну выходит депутат, передовая работница, орденоносец, женщина-казашка, и начинает говорить на своём родном языке. Сначала в зале послышались смешки, а потом гогот – так отреагировала «интернациональная» масса на казахскую речь на казахской земле. Для меня было нормой слышать речь этой женщины на её родном языке, и реакция солдат оставила неприятный осадок в душе.

       100 дней до приказа. Знали примерно, что числа 25-26 сентября будет приказ Министра обороны об увольнении в запас. Несмотря на запрет Серёги брить головы («Вы что, будете как уголовники ходить?»), мы обрились наголо. Был в этом какой-то кайф. Всё лето уже вовсю готовились дембельские альбомы, работали по способностям на дембельских аккордах. Я взялся за наши табуретки-отделывал их под красное дерево. Отжигал паяльной лампой, соскребал размягчённую многолетнюю и многослойную краску стёклышком, шлифовал. Потом гуашью разрисовывал «дерево» и покрывал лаком. Ничего получилось. Михеев и Журавлёв сотоварищи строили какой то пристрой к дизельной. Кто-то ремонтировал теплотрассу до техздания. Всем нашлось занятие. Наконец, вышел приказ. Наверно, в году два раза повышался спрос на газеты-всем нужна была вырезка с приказом МО в дембельский альбом.
       Шли дни, вот и втора половина октября.  Получили приказ по гарнизону, что мы, Поволжский регион, уезжаем 14 ноября. Нас оказалось человек 10-15. Утро. Последняя утренняя поверка. Завтрак. У нас традиция -отдать масло молодым. Но даже без традиции ничего не лезет в горло. Масло, хлеб отдал молодому, кажется, это был Савенков.. Кое-как выпил свой чай, поковырялся в своей тарелке. В душе какое-то смятение и опустошение -прошли два года солдатской  жизни, в которой мы, и которая в нас, а дом где-то ещё далеко, нереальный, забытый. И жаль покидать ставшие частью себя самого сослуживцев, казарму, площадку…
      Прощальное построение. М-р Сергеев сказал напутственное слово всем общее, и каждому поимённо, по отечески. Пожелал удачи и успехов на гражданке. И под «Прощание славянки» в исполнении Керлаха мы тронулись на «десятку». Ну а дальше те же картины, что и два года назад, только в обратном порядке. Одним из сопровождающих поехал Мутный. Эшелон шёл через Куйбышев (Самара), Ульяновск, Казань, Канаш и так далее. Мне с Мидхатом и Мирфатом было близко к дому высадиться в Ульяновске. И час-полтора на автобусе. Так Мутный хотел нас высадить только в Канаше ( он говорил «Канач»), а это лишних три-четыре дня путешествия в эшелоне. Стоило больших трудов, пользуясь картой, убедить его. Проехали Сызрань, уже Ульяновск должен быть. А эшелон стоит и стоит где-то на перегоне. Мы готовы были выйти и толкать его до Ульяновска, столь велико было наше нетерпение. Наконец, медленно-медленно, с частыми остановками поезд начал движение. И, о радость, наконец-то Ульяновск. Эшелон тихо-тихо втягивается на станционные пути. Мы в нетерпении уже давно «бьём копытом», в руках портфели с нехитрым дембельским скарбом, все прильнули к окнам. Наконец-то и Мутный выдал нам на руки наши документы. Всё! Остановились! Прощаемся с сослуживцами, кто остаётся в вагоне и – домой! Домой! Не помню, как добрались до автовокзала, а там ещё полтора часа на автобусе, и я дома! Дома! Где не был целых два года, но будто ничего не изменилось, всё также. Но это уже другие истории из гражданской жизни. Примерно через неделю гуляний – отдыханий я, не переодеваясь, в шинели и в парадке поехал в Казань, поступать на подготовительное отделение КАИ. Была первая половина декабря 1975 года.
        Эпилог. В конце я хочу ещё раз назвать тех офицеров, с кем меня свела солдатская судьба. В/ч 28554, 61 площадка, учебка. Командир части п/п-к Виноградов, командир 5 батареи м-р Ключников, командиры взводов л-ты Гончаров и Гамаюнов. В/ч 14315, «десятка».  Командир части п-к Буряк, зам.ком-ра п/п-к  Сугак, замполит м-р Мирошник, нач.штаба Шумляк. Командир ОПРС, 4 площадка  м-р Сергеев Николай Васильевич, командиры взводов л-т Балицкий Василий Дмитриевич, ст. л-т Алябьев, л-т Сущевский. Инженер к-н Бабенко Николай Клементьевич, инженер по ТБ к-н Солонин. Начальники смен: ст. л-т Чигарев, л-ты Сосна, Матенов. Замполит л-т Финенко. Прапорщики Барейша и Володя Лукин. Всем им огромное спасибо за человеческое и уважительное отношение к нам, простым солдатам.

Уточнение. Недавно мне сообщили, что фамилия л-та Сущев (Сущевский), и прапорщик Лукичёв (Лукин).

[Vays]

Можно только позавидовать такой хорошей памяти всех отцов-командиров(я имею ввиду имя,отчество).Прошло ведь больше 30-ти годков.........

[425]

http://www.business-lady.ru/1104/4.html    не совсем в тему.

[mursa]

Приветствую Вас. Службу начал с учебки 32 пл. 100 учебный центр учебки как таковой не было, все делали с нуля.    С апреля 1981 по октябрь 1982 проходил службу в ОПРС, в то время ротой командовал подполковник Бобенко, и его зам. инженер приемного майор Матенов. Ну вот вроде пока все,

[Султан]

ОК.  Встречаемся на 10 площадке, в/ч 14315

[mursa]

Султан приветствую Вас, изв. не сразу появился. За все время после службы в ОПРС пересекался с двумя кто служил в мое время в роте и мастерской связи. Как нибудь соберусь с мыслями попробую выложить свои воспоминания о службе к сажалению таких точностей как у тебя не обещаю (многое забылось и перепуталось, а истину в споре выяснить не с кем)но попробую.